— Тьфу, ерунда какая!
— А вот и нет! — Коллега сделал еще глоток. — Спроси хоть у кого угодно. Да хоть у господина Менделеева!
Имя Дмитрия Ивановича впечатления на меня тоже не произвело: этот, безусловно, выдающийся ученый муж сам открыл и свое открытие внедрил в сознание масс, что тяготы похмелья зависят исключительно от состава напитка, а никак не от того, какие напитки между собою смешиваются. При условии, конечно, схожей их крепости и, если можно так выразиться, «консистенции». Говоря проще, водка на водку к скверным последствиям не приведет, если обе водки — или большее их количество — составлены из спирта одинаково хорошей очистки. А значит и переход с напитка сивушного на качественно-добротный не только не даст никаких осложнений, но и напротив — смягчит отравление.
Высказав это коллеге, я обозвал его дураком — ласково, но с упреком — и выпроводил восвояси, для чего, правда, мне пришлось еще с четверть часа уговаривать его сойти с моего дивана.
Наконец, избавившись от него, я смог задуматься: а что же мне теперь делать со всеми этими бутылками? Двенадцать с половиной дюжин — не мышкины слёзки и даже не кот начхал! Выпить их все я, разумеется, не мог никак, да и желания делать это у меня не было никакого. Раздать? Но кому? Вот поставьте, читатель, себя на мое место и попробуйте сообразить: найдется ли среди ваших знакомцев хоть кто-то, кто не взглянул бы на вас ошеломленно и с оскорбленным видом, предложи вы ему такое вспомоществование? Уверен, что нет[36]!
Но, какой-никакой, а все же выход я обнаружил.
Дело в том, что с некоторых пор в соседнем домовладении объявился побитого вида мужичок. Нанялся он помощником дворника, да и вообще — мастером на все руки, к Степановой: Марье Сергеевне, купчихе, в доме которой успешно обосновалось питейное заведение для не слишком разборчивой публики. Поговорив с беднягой — мужичок поведал мне несколько приключившихся с ним душераздирающих историй, — я вступил с ним в то, что с некоторым основанием и при известном недоброжелательстве можно было назвать преступным комплотом. А именно: я взялся снабжать его полудюжиной бутылок ежедневно, а он, в свою очередь, — сбывать их в кабаке.
Разумеется, сделка эта выглядела не очень-то чистоплотно, поскольку подразумевала нанесение определенного убытка владелице заведения, но собственную свою совесть я успокоил разъяснением отчаянной нужды, а до совести моего товарища дела мне не было никакого. Кроме того, я дал себе слово анонимно возместить загодя подсчитанный мною ущерб, что, к слову, и сделал в итоге. Представляю, как удивилась Марья Сергеевна, получив однажды уведомление о денежном переводе на ее имя от пожелавшего остаться неизвестным человека!
