— А что читаем?
— Историю.
Сказано было со вздохом.
— Не дается?
— Дается, — паренек взлохматил волосы. — Только нам в приходе по-другому говорили.
— Ну, в приходах по каноническим суннам читают.
— А что верно? — поднял на меня глаза паренек.
Я задумался.
— И то, и другое может быть. Мы же не жили в те времена. Так что сложно разобраться. Ты мне расскажи, а я, если что, поправлю.
Паренек посмотрел на меня, потом встал, по-школярски прижал ладони к бедрам:
— Мариуш Чичка. Как мы произошли.
Я поискал глазами стул и, не найдя, просто оперся о прилавок.
— В начале люди были дикие. Совсем как звери. Они не знали ни огня, ни орудий всяких и жили стадами. Бродили то туда то сюда и охотились. Но как-то ночью, пятнадцать тысяч лет тому назад, на людей упал Бог.
— Или снизошла Благодать, — сказал я.
— А такое может быть, чтобы и Бог, и Благодать? — спросил мальчишка.
— На старом языке Бог и Благодать — это одно и то же. Я, честно говоря, никогда этим не интересовался. Но, знаешь, чтобы «Бог упал»… Сомнительно как-то для настоящего Бога, как думаешь?
Мариуш неуверенно пожал плечами.
— Эту ночь потом стали звать Ночью Падения. Потому что Бо… Благодать разделилась на семь частей, из которых и произошли семь великих фамилий. И кровь у них стала особенная, высокая, отличная от всех остальных.
— Алая с серо-стальным тоном, герб — дерево, — произнес я, — государи Тутарбины. Дальше знаешь?
— Алая с золотом, герб — волчья голова, Штольцы. Алая с синью, герб — полумесяц, Иващины. Алая с белым, герб — ящерица, Кольваро.
Я кивнул.
— Алая с медью, герб — монета, Поляковы-Имре. Изумрудно-алая, герб — меч, Ритольди. И черно-алая, герб…
Мальчишка замялся.
— Герб — косой крест, — подсказал я, — фамилия Гебриз.
— О, какие люди!
Йожеф Чичка выплыл из неприметного бокового проема, улыбаясь во весь свой щербатый рот. Блюдце со свечой в одной руке, травяной пучок — в другой.
Он был хром, но передвигался на удивление плавно, разве что чуть заваливая тело, когда ступал разбитой и криво сросшейся ногой. Подветренный борт, наветренный борт. Кар-рамба!
Мы обнялись.
С последней нашей встречи Йожеф изрядно погрузнел. Правда, сжал меня все с той же памятной силой.
— Юнга!
Я не остался в накладе.
— Господин корабельный лекарь!
Какое-то время мы пыхтели, упираясь друг в друга лбами. Чичка был раза в два меня старше, но туго приходилось как раз мне. И вряд ли только из-за руки.
Ах, как он крутил матросов на «Касатке»!
— Мариуш, — в охапке со мной повернулся к внуку Йожеф, — это Бастель Кольваро. Я тебе как-то рассказывал.
