* * *
Зная, что Бог верен и всемогущ, веруй в Него – и будешь причастником Его благ. Если же ты унываешь и пребываешь в бездействии, то и не веруешь (авва Евпрений).
* * *
Истреблению уныния служат молитва и непрестанное размышление о Боге, размышление же охраняется воздержанием, а воздержание – телесным трудом (при. Ефрем Сирин).
* * *
У злобы всегда одно и то же ухищрение – ввергать нас в уныние во время скорби, чтобы лишить упования на Господа (прп. Макарий Египетский).
* * *
Никогда не будем унывать в скорбях и, увлекаясь своими помыслами, не будем предаваться отчаянию.
Но, имея большое терпение, будем питаться надеждой, зная благое Промышление о нас Господа (сет. Иоанн Златоуст).
Святитель Иннокентий Херсонский. Врачевство от уныния[13]
Господи и Владыко живота моего, дух уныния не даждь ми! Значит, дух уныния противен не одним забавам мирским, а и жизни христианской. Почему? Потому что жизнь христианская требует постоянной деятельности духовной, бодрости, мужества и силы, а в унылом какая деятельность, какая бодрость и какая сила? Потому что Царствие Божие, в котором находится истинный христианин, есть, по свидетельству Апостола, правда, мир и радость о Духе Святом (Рим. 14, 17), а в унылом какой мир и какая радость!
Потому те, которые думают, что жизнь христианская непременно сопряжена с унынием, сами показывают, что они не знают духа истинного христианства. Нет, это дух света, крепости и силы, дух мира и вечной радости. Правда, что христианин не вдруг достигает этого блаженного состояния, подобно как тяжело больной не вдруг получает здоровье; но чувство самого начала выздоровления душевного уже чувство отрадное и утешительное, которое, постоянно возрастая, наполняет всю душу миром и радостью.
Правда и то, что истинный христианин, всегда занятый делом своего спасения, вкушая при том, хотя по временам, удовольствия высшие и духовные, чуждается шумных радостей мира, представляется нередко задумчивым в те минуты, когда другие не знают меры своим восторгам. Но он столь же мало почитает за потерю неучастие в радостях мирских, сколь мало человек взрослый считает за потерю то, что не участвует в играх и забавах детских. Его задумчивость происходит не от духа уныния, а от других причин, нередко от мысли, как некоторые могут веселиться тогда, когда им надлежало бы плакать.
Правда, наконец, и то, что христианин, ведя до конца жизни непрестанную брань со грехом и страстями, подвергается иногда таким искушениям, о каких миролюбцы не имеют и понятия, но духовная брань не производит в нем духа уныния. Воин Христов сражается против врагов спасения своего еще с большим благодушием, нежели воин царя земного.
