— Валера у нас по гусыням специалист, — сказала Люся и как-то странно усмехнулась.
— Ага, — радостно согласился Валера. — Как-то так получается... А вообще-то жаль, что я в гусыню попал, а не в гусака. Гусыня бы к гнезду непременно вернулась, я бы тогда и ее добыл... А так гусак ушел и одного новорожденного гусенка за собой увел. Всего-то у них в гнезде три яйца было. Из второго яйца гусенок только-только вылупляться начал, теперь уж замерз, конечно. А третье яйцо они сами раздавили, неопытные еще, наверное...
— Неопытные, — буркнул я, — как бы ты себя вел, опытный, ежели бы в тебя из засады в два ствола лупили. Не только бы, поди, яйца раздавил, но и голову.
— Нет, — вздохнул Лев, — нужен олень. Позарез нужен...
Наши охотники отправились спать; дамы все втроем с молотками полезли обследовать соседний склон; мы же со Львом Васильевичем пошли на реку.
Все реки и ручьи разлились еще сильней. Вода уже залила нашу резиновую лодку, бочку и лежащие в ней сети. (Хорошо, что мы были так предусмотрительны и как следует закрепили все свое имущество камнями.) Вверх по течению Хутуду-Яму бурлацкой бечевой подняли мы лодку со снастями к месту нашей прежней рыбалки. Устали чертовски, но тем не менее решили все-таки порыбачить «авоськой» в «неводном» режиме. Сделали пять тоней и впервые не поймали ни одной (!) рыбины. Грустно вздохнув, поставили обе сети, никчемную «добытчицу» и славную «авоську», в прежних местах и отправились домой.
Все небо обложено тучами, собирается дождь или, может, снег (а скорее всего, и то и другое разом). Торопимся изо всех сил: дома у меня вывешены вялиться сиги, и, ежели они попадут под дождь, пропало дело, рыбу придется выбросить. К счастью, дождь обошел нас стороной. Тучи все время сносило к западу и наконец унесло вовсе на дальний край Тулай-Киряки.
Вернулись мы с Львом Васильевичем глубокой ночью. Причем последний километр я шел чуть ли не на четвереньках: очень сильно болела поврежденная нога.
Сегодня самый обычный, ничем не примечательный трудовой день. Все геологи разбрелись по маршрутам (и Наташа вместе с ними). Я же, хромая, хозяйничаю в лагере.
Светит «щедрое» полярное солнышко, и я вытащил на улицу проветрить все наши спальные мешки. У Натальи Ивановны, как я уже, кажется, говорил, спальник из меха полярного волка. Фрама этот мешок буквально сводит с ума: наш пес рычит, лает, шерсть у него на загривке встала дыбом. Откуда он, родившийся год назад в городе, не имеющий ни малейшего представления о волках, да тем более полярных, может знать, что перед ним шкура его исконного врага?! Загадочная эта штуковина — инстинкт.
