Старик посерьезнел и ответил раздумчиво:
— Здесь?
— Можно и здесь.
— Э нет — пойдем ко мне, попьем чайку, там и поговорим.
— Большое спасибо, — поблагодарил я, — но, право же, не стоит, здесь очень удобно, ваши слова для меня — и чай, и нокль[Нокль — миндальные орехи в сахаре.].
— Да, конечно, — закивал он. — Лучше никуда не ходить — места здесь сам знаешь какие…
Мы сели прямо на землю, я достал карандаш и блокнот. Начал не с имени и фамилии, а с другого.
— Как у вас в уезде насчет безопасности?
— Не знаю, что и сказать, — вздохнул старик.
— Говорите правду.
— А какую правду?
Я удивился:
— Разве бывает несколько правд? По-моему, правда всегда одна.
Старик, видно, многое знал и ему хотелось излить душу, но настороженность его не покидала.
— Может быть, и одна, только не в нынешнее время, — ответил старик, посмотрел на гряду гор на востоке и перевел взгляд на мой чертов пистолет. — Правда, говоришь? Правда, сынок, у того, у кого оружие. Попробуй перечить ему!
Старик замолчал, а я напряженно думал, как бы его разговорить, найти к нему ключ. Надо проявить сочувствие, понимание, думал я, отнестись к его словам с максимальной серьезностью.
— Послушайте, отец, — сказал я. — Я знаю, о чем у вас болит душа. Всем нам, всему народу сейчас тяжело. Но поверьте, у меня с вами одна боль. Оружие — это для врагов. А здесь оно мне не нужно. Я хотел бы знать, например, виды на урожай в этом году.
— Как всегда, — нетерпеливо произнес он. — Мы-то работаем, тянем лямку, а что получится — посмотрим.
— Власти дают крестьянам химические удобрения, сортовые зерна, машины для сельского хозяйства, кредиты предоставляют. Здесь у вас все это есть? Или до вас не доходит?
— Кто ловчее, тот получает, — нехотя сказал он.
Мне все стало ясно, но я прикинулся, будто не понял:
— Вы хотите сказать, что на вас наживаются, продают вам по завышенным ценам то, что положено по государственным?
Старик вздохнул:
— Да нет, не то… Ради бога, не мучай, не спрашивай…
Я переменил тему:
— А скажите, есть у вас малярийные комары? Ведь от них болеют малярией!
— А как болеют?
— Ну, жар сильный, человека трясет — очень плохая болезнь. Через день повторяется.
— Здесь трясет всех, — ответил старик. — И старых и малых. Я вот увидел тебя и тоже затрясся. Вечерами сижу с женой и детьми, и всех нас трясет. Так и других наверняка. Как увидим кого-нибудь чужого, так дрожь нападает.
— Отец, дорогой, — продолжал я. — А теперь скажите, приезжают к вам из отрядов по борьбе с малярией, делают опрыскивания, проводят медосмотры, ходят по домам?
