Не доезжая до деревни, машина остановилась. Командир приказал спешиться, и люди в защитной одежде заспешили к крепости.
Мать низко поклонилась командиру и поцеловала его. Ей лучше было бы остаться, но она не выдержала и, проклиная бандитов, бросилась вслед за солдатами. Бежала она недолго, вскоре остановилась и присела возле ручья, чтобы отдышаться и успокоиться.
Увидев из башни мать, Тавус ее окликнул, но голос утонул в звуках выстрелов. Он подумал, что мать хочет наблюдать за разгромом банды, потому и села у ручья.
— Она привела подмогу… Мы спасены! — Из уст в уста передавалось в крепости. — Ай да женщина!… Отдам, пожалуй, свою Зайнаб ей в невестки! Мать Тавуса все может!..
* * *
Снова завязался бой. Сквозь автоматные очереди и сухой треск пулеметов Ашрафа отчетливо слышалось урчание боевой машины, открывшей огонь по банде.
Через полчаса все кончилось. Холодеющие пальцы бандитов замерли на спусковых крючках.
Тавус осторожно открыл ворота. Женщины, дети и старики стремительно выбежали из крепости. Тавус бросился к матери.
— Мама! Скорей! Все в порядке! Нет больше Ашрафа и его банды.
Но мать продолжала сидеть, устремив свои подслеповатые глаза на крепость, на ее бледных губах играла улыбка. В уголках рта запеклась кровь. Тавус опустился на колени:
— Злодеи! Бандиты!
Мать не шевелилась.
Перевод с дари М. Конаровского
— Эй вы! — крикнул Салим-хан, — слышали новость?
— Нет! Откуда же?
— Заткнись, оборванец! Не слышал?! Сам-то небось спишь и видишь, как бы дать деру?
— Нет, что ты?! Ей-богу! Откуда нам знать. Третью ночь мотаемся как неприкаянные. Кто скажет? Ты — дело другое! Ты командир.
Главарь бросил поводья: человек тридцать всадников его окружили.
— Что случилось, Салим? — поправив автомат на плече, нетерпеливо спросил Насрулла. — Где-нибудь наших ухлопали?
Главарь соскочил с седла, к лошади сразу бросились двое, взяв ее под уздцы. Спешились и остальные. На лицах отразилось волнение: по опыту знали, что-то стряслось, иначе зачем было останавливаться в таком неудобном месте?
— Слишком много развелось предателей, — сказал Салим-хан и с недоброй усмешкой повернулся к Насрулле. — И нашим и вашим!
Насрулла ухмыльнулся. Здоровенный детина с длинными, взлохмаченными патлами, яростно взмахнув «стингером», выскочил вперед и завизжал:
— Чего медлить, Салим? Убить его, да и дело с концом! Скажи, кто, и я положу перед тобой его голову!
— Поостерегись, Салим-хан! — подал голос тщедушный парень. — Хорошенько подумай, стоит ли зря проливать кровь?!
