— Не напрасно, — ответил я, — по крайней мере зарабатываю в день по пять афгани!
Насим рассмеялся:
— Шутишь! На работу что ли устроился? Куда же?
— В мастерскую к Нагшбанду.
— Что за Нагшбанд? Твой сосед?
— Да.
Насим поднял брови и отчетливо произнес:
— Правильно поступил! Ты стал рабочим. Понимаешь? Рабочим. — «Рабочий» он произнес с гордостью, сделав на нем ударение, и продолжал: — Всеми своими достижениями человечество обязано рабочим. Все от вас. Ты поступил правильно, очень правильно! — и тут же участливо добавил: — Ты для меня теперь все равно что брат. Да помилует бог Мирзу-саиба, ведь он всем нам был отцом родным. Но ты, хоть и бросил школу, учись, книги не забрасывай.
Я растерянно пожал плечами:
— Как мне учиться? Учебники я продал. Зачем они мне теперь?!
Насим провел рукой по коротким, едва пробивавшимся усам, улыбнулся:
— Ничего. Если захочешь, я тебе дам еще лучшие книги, они научат тебя, как жить, как отдавать жизнь для блага других.
Насим говорил горячо, страстно, его увлеченность передалась мне. Ребята из нашего переулка не умели так говорить. Эта короткая встреча сблизила нас. Дружба с Насимом, которая крепла с каждым днем, заставила меня по-иному мыслить.
Каждое слово Насима, как искра, указывало путь к свету.
Насим приносил мне книги, и я, как путник, добравшийся до источника, одинокими вечерами в тоскливой тишине дома старался утолить жажду знаний. Невзгоды и тяготы жизни отступали перед страстным юношеским желанием найти на все вопросы точные и правильные ответы. Я наконец понял, почему старый булочник почтительно приветствовал Хакима и купца Хаджи, а к моему отцу и Мама Ачари относился с полным пренебрежением. Почему отец был бессилен против Хакима и погиб из-за хулиганской выходки его сына. Почему Нагшбанд, его сын и я словно черви копошимся в темном подвале, чтобы заработать себе на пропитание. А в лавке, под которой погребены мы, сидит такой же человек, как и мы, купаясь в нажитом чужими руками богатстве, и даже не замечает нас.
За пять лет после смерти отца мать состарилась на целых двадцать.
Бывало, когда я ей докучал своим чтением, она сердито кричала:
— Хватит, сынок! Ум за разум зайдет! Зачем же ты бросил школу, если так любишь книги?
Я объяснял:
— Я нашел другую, настоящую школу жизни. И ее никогда не брошу.
Мать, молитвенно воздев руки, говорила:
— Да хранит тебя господь, сынок!
V
Пришла революция. Каждый выбрал свой путь. Змеи и мыши, захлестнутые бурным потоком перемен, бежали из своих нор в чужие края. Среди них были Хаким, его сын Абдулла-джан, их прислужник Лала Кадыр.
