— Поприветствовать! — процедил стражник.
— А что в этом удивительного?
— Эмир еще спит.
Время близилось к обеденному, и, конечно, даже Эмир не мог спать так долго. Но Касем не стал спорить и попросил разрешения подождать. Стражник косо взглянул на него, но второй стражник, видимо еще не окончательно потерявший стыд, сухо сказал:
— Пропусти его.
Мастер вошел в большой зал, где было множество мраморных колонн и с высокого лепного потолка свисали люстры.
Никто из придворных не предложил мастеру сесть. Не уступил ему места. Они делали вид, будто заняты своими делами. А ведь каждый наверняка помнил страстные, берущие за душу слова мастера. Мастер вздохнул, прислонился к колонне, обвел взглядом сановников.
Мохиб-ос Солтане, «друг правителей», бывший министр двора, хитрый и говорливый. Он не уставал льстить прежнему эмиру, клялся ему в верности и любви.
Шоджа-ос Солтане, «храбрейший в царстве», бывший военный министр. Ни разу не воевал, получил титул по указу.
Амин-од Доуле, «опора власти», бывший министр финансов, казнокрад и ловкач. Воровал постоянно, набивал карманы казенными деньгами, а сам прикидывался нищим, даже припудривал лицо пылью.
Дабир-од Доуле, «просвещеннейший в государстве», бывший министр просвещения и искусств, поэт, не написавший ни строки, зато преуспевший в науке лести и восхваления. Прежнего правителя называл «тенью аллаха», «шахом всех шахов».
Они сидят в ряд, с видом робких, невинных подростков, впервые в жизни получивших назначение на должность.
Мастер поднял свою большую седую голову и, устремив глаза в потолок, стал вспоминать…
Эмир Гази[Эмир Аманулла Гази (1919–1928) — правитель Афганистана, при котором Афганистан вновь обрел независимость.] восседает на троне. На поясе сверкает инкрустированная драгоценными камнями сабля, золотом сияют подсвечники и люстры, высвечивают лицо шаха всех шахов.
Касем читает. Голос его то звучит мощно, раскатисто под высокими сводами зала, то становится нежным и мягким, ласкающим слух. Эмир слушает жадно, самозабвенно, придворные — с показным вниманием.
Эмир и Касем — как плоть и дух. Один — великолепное здание, другой — ветхий коврик дервиша. Один владеет сердцами, другой душами.
Эмир тогда не правил еще и года. В тот вечер гостем его был Добс, посол доброй воли короля рыжеволосых и зеленоглазых. Добс сидел с важным видом. Но Эмир не обращал на него внимания. Положив руку на свою острую, сверкающую саблю, исполненный дум о свободе, он слушал рокочущий голос Касема:
