Визуально спектакль в оформлении традиционных для «Геликона» Татьяны Тулубьевой и Игоря Нежного очень прост: едва ли не единственный мотив оформления сцены – многочисленные китайские фонарики-шары. Незамысловато-
обобщённы и костюмы, в которых совсем чуть-чуть «китайщины» и стиля модерн. Можно было бы даже упрекнуть художников в не слишком выразительном решении – если бы не акварельная колоритность музыки, которая делает ненужными любые сценические чрезмерности. На этом фоне бросилась в глаза остроумная деталь: костюм Механического соловья (которого изображает медленно и «деревянно» танцующая статистка) – самый волшебно-переливающийся, но когда приглядишься, понимаешь, что ничего дешевле на свете не бывает, – это просто завеса из радужно отсвечивающих компакт-дисков. Делая во время спектакля заметки, я в них для краткости обозначал Механического соловья как МС. И только потом понял, насколько эта аббревиатура (если в ней увидеть латиницу) подходит «звуко-консервной» природе персонажа. Имели ли в виду постановщики и такой смысловой штрих? Возможно, нет, но тем больший им респект за идею, которая работает уже и в автономном режиме.
Органику атмосферы оперы нисколько не нарушила допущенная постановщиками лёгкая вольность: в тихо угасающем конце партитуры они добавили медленную дробь этнографических барабанов. Никакой глубокой идеи, как признался Бертман, здесь нет: просто спонсоры накануне подарили театру вот такую экзотическую вещь, ну а что ж музыкальному инструменту пылиться без дела – он создан, чтобы работать и звучать. И эти неспешно сыплющиеся глухие удары, постепенно уходящие в тишину, похоже, дополнительно подзавели публику – крики «браво» на их фоне прозвучали особенно эмоционально. Среди артистической элиты, заполнившей в тот вечер зал «Геликона», я заметил и одного из вдохновителей пермского «Соловья» Георгия Исаакяна (он был в ту пору руководителем театра). Увидеть одного режиссёра, аплодирующего другому, – большая редкость.
Теги:
«Геликон-опера»
,
«Соловей»
Военное искусство
Да что вы знаете про нервную нагрузку?..
Противогаз. Воздушная тревога.
Бомбоубежище. Сосёт младенец блузку,
Нет молока, но в блузке есть немного.
Бинты кончаются. Кончаются носилки.
Наркоз для раненых - бутылки русской водки.
Особо ценятся окурки и обмылки,
А также ватники и толстые подмётки.
Мы отступаем, но за нами – Чувство Дома,
И страшной силой обладает это чувство,
