Ну да – в жанре Дневника человек менее всего «Хомо люденс» – «человек играющий». Это с ближним – можно, весело выходит. Но ИГРОК С БОГОМ?.. Это – разве что Сатана таков, Мефистофель…. Ну и скептик Паскаль: «пари на Бога» – всё ж не с Богом, а с ближним – на Него – заключается.
И потому Дневник – самоцельное и самоценное писание, употребление Слова. Главная цель – достигается уже самим актом писания. А СО-ОБЩАТЬ? выводить в общество и люди? – это не моя забота, а разве что по ТОМ: после жизни моей – подглядывание – любопытное и поучительное: как там прежде тебя живший человечек расхлёбывал переплёты существования?
Итак, в письменности мира Дневник – партия Абсолюта, а художественная литература – партия относительностей. Два слоя в толще словесной культуры.
ПубликацияАнастасии ГАЧЕВОЙ
Теги:
Георгий Гачев
Вячеслав ЕГИАЗАРОВ,
ЯЛТА
Родился в 1940 г. в Ялте. Автор семи поэтических книг. Лауреат премий им. А.П. Чехова, А.И. Домбровского, дважды - премии АРК, Международного литературного фестиваля "Осенний Крым – стихов очарованье", премии им. А.С. Пушкина в номинации «Поэзия». Заслуженный деятель искусств Крыма.
* * *
Побродили и мы по планете с названием Крым,
восхищались и пели, с бедою познались и риском:
Тарханкутский маяк злой метели пронизывал дым,
Ай-Тодорский маяк ночь пронзал гладиатором римским.
А маяк Херсонеса все мифы Эллады пропел,
с мыса Сарыч маяк подавал нам тревожные знаки:
то я видел во сне ливень таврских разбойничьих стрел,
то скуластые скифы неслись, обнажив акинаки.
Генуэзские башни вели разговор об ином,
о торговле, любви, но суровыми были бойницы:
виноградники пахли пронзительным терпким вином,
и огромные звёзды мерцали в листве шелковицы.
Воробьи и дрозды торопливо клевали инжир,
вот и мы торопились на прошлое глянуть без грима:
в казематах Мангупа ютится загадочный мир,
а Чуфутское кладбище тайны хранит караимов.
Видно, жизни не хватит, чтоб край свой познать до конца;
песни стоны сменяли, а эхо протяжно, как вопль.
Я не трогаю пласт, где лавины огня и свинца
прокатились по Крыму[?]
(Да вспомним хотя б Севастополь!)
Я не трогаю пласт киммерийских легенд и холмов,
что ковыльной пыльцою присыпан, как свежей порошей,
потому что на это уйдёт много толстых томов,
как заметил однажды певец Киммерии – Волошин.
И о том промолчу, что несло нам обиды и боль,
что майданом зловонным дохнуло фашистским бессильем,
