– Это очень великодушно с твоей стороны, Дженни, – ответил Билл. – И все-таки я пока ничего не буду им отвечать. Давай ты еще раз как следует подумаешь, а потом скажешь мне окончательно, договорились? – добавил он серьезно. – И еще: я не стану ловить тебя на слове и настаивать, если ты в конце концов ответишь «нет». Может быть, у тебя сегодня был не самый удачный день, вот ты и решила все бросить и уехать куда-нибудь подальше. У каждого бывают такие дни, когда мнится, что все надоело, но… Так дела не делаются. Подумай хорошенько, ладно?
Он говорил серьезные, правильные слова и при этом смотрел на нее с такой надеждой, что Дженни не выдержала и, крепко обняв его за шею, расхохоталась.
– Мне ничего не надоело, а главное – мне не надоел ты! Неудачный день здесь ни при чем, просто у меня замечательный муж, и я хочу, чтобы он был счастлив. В любом случае ты имеешь право хотя бы попробовать жить так, как мечтал, а я, твоя верная жена, не могу тебя оставить. Кто знает, быть может, мне даже понравится в этом твоем Мьюзе?!
Говоря начистоту, Дженни не могла даже представить, как она будет жить в этом диком захолустье, но ради Билла готова была попробовать. С ее стороны это было настоящим самопожертвованием, но в нем как раз и проявлялась ее великая любовь к нему, и Билл все отлично понимал. В то же время ему не хотелось, чтобы из-за него Дженни отказалась от своей работы и от всего, чего она сумела достичь. Для нее это было слишком важно, а Билл не собирался ломать ей жизнь только потому, что, кроме Вайоминга, другого места для него не нашлось.
– И все-таки подумай, Джен, ладно? Не спеши – время у нас есть. И если ты передумаешь и решишь остаться – мы останемся, о’кей?
– О’кей. – Дженни снова поцеловала его, а на следующий день позвонила матери и все рассказала. Элен, разумеется, забеспокоилась. Ситуация живо напомнила ей собственную юность.
– Примерно так же я полагала, когда соглашалась ехать в Питстоун с твоим отцом, – сказала она. – Тогда мне тоже думалось, что я поступаю правильно, но… Все оказалось гораздо хуже, чем я могла себе вообразить. Конечно, говорить так, наверное, неправильно, но, если бы твой отец не погиб, мы бы сейчас прозябали в нищете. Первые три года в Питстоуне мы едва сводили концы с концами, и это было ужасно. Кроме того, раньше я никогда не жила в провинции, а Питстоун – это самая настоящая провинция в худшем смысле этого слова, – и мне казалось, что я буквально похоронена заживо. И если бы не страховка, которую оплачивал твой отец, мы бы с тобой там и остались…
