После громогласных взаимных упреков, этого нескончаемого крещендо наступило наконец диминуэндо: сошлись на том, что Агнесса по-прежнему будет сопровождать мужа, но лишь до театра. В помещение она и носа не сунет до тех пор, пока Пачини не изволит выйти. Устанет ждать – к ее услугам множество уличных веттурини, которые отвезут ее на виллу, которую снял для семьи Пачини.
Ветреный Джованни только что руки не потирал, предвкушая, как насладится свободой. Агнесса будет караулить у главного выхода, но в театре их еще три…
Однако первый же день этой свободы едва не кончился трагически! Подобно тому, как многоглазый Аргус уснул, убаюканный игрой Меркурия на флейте, так уснула и Агнесса, убаюканная уверенностью в том, что надежно охраняет мужа. И если бы не прекрасная русская графиня Юлия, похожая на Диану-охотницу и прочих олимпийских богинь сразу, – Пачини лишился бы дочери и надолго утратил бы страсть к любовным приключениям.
Но после того как Пачини убедился, что малышка Джованнина жива и невредима, и взглянул в сверкающие глаза русской графини, он понял, что жизнь, конечно же, продолжается. Он мигом забыл пухленькую Лючию Сантини и думал теперь лишь о том, как бы предаться страсти с обольстительной Юлией Пален. Он желал постоянно быть с ней, не расставаться ни днем, ни ночью!
И Пачини не сомневался, что Юлия испытывает такое же желание.
Благодаря тому, что Агнесса, которая чувствовала себя преступницей, смирно сидела теперь дома, не сводя глаз с дочери, Пачини в самом деле проводил все дни с Юлией. И поездка в Помпеи состоялась в один из таких дней.
Пачини мечтал наконец открыть Юлии свое сердце и намекнуть на неодолимую пылкость своей страсти, однако красавица очень умело уходила от прямых вопросов. Как правило, она все сводила к Джованнине…
Любовь Юлии к его дочери восхищала Пачини, но иногда он даже ревновал Юлию к малышке. Ведь та отвечала своей спасительнице такой же пылкой нежностью! Но Пачини даже вообразить не мог, как бесилась Агнесса, как ненавидела она эту особу, которая, конечно, совершила благое деяние, когда спасла малышку из-под лошадиных копыт, но при этом забрала ее сердце.
Да, девочка теперь почти не обращает внимания на мать… Точно так же, как муж теперь не обращает внимания на жену! Ими владеет эта прекрасная и пугающая иностранка!
Агнесса проклинала тот день, когда русская графиня перешла им дорогу. Мысленно она называла Юлию то ларвой, то Ламией.
Ларвы, души злодеев, после смерти превращались в беспощадных, мстительных духов. Они претерпевали ужасные мучения в царстве мертвых, но вымещали свои страдания на живых: покидали по ночам подземный мир и мучили кошмарами и страшными видениями тех, в ком видели врагов.
