Любимая муза Карла Брюллова | страница 36
Сен-При понукнул коня и помчался в полк.
На его счастье, в этот день не было ни проверок, ни смотров, ни визитов высшего командования. Отсутствие Сен-При на обеде прошло незамеченным: приятели, знавшие, что он уехал на какую-то встречу, сочли, что это было любовное свидание, и отвели начальству глаза, сообщив, что Сен-При мается головной болью и отправился к лекарю.
Добродушный командир, Егор Карлович Арпсгофен, недавно произведенный в генерал-майоры, придираться к сему откровенному вранью не стал, хотя прекрасно знал, что полковой эскулап именно в этот день отбыл в Петербург по семейным делам. Арпсгофен очень хорошо помнил свою молодость (сам он примерно десять лет назад был предан суду за то, что женился на женщине, которую увел от венчанного супруга, и лишь безупречное боевое прошлое помогло ему избегнуть разжалования и продолжать военную карьеру), а потому только снисходительно усмехнулся – и допытываться о подробностях того, где Сен-При был и где он потерял фуражку, не стал.
Все манипуляции, необходимые для восстановления формы, Сен-При проделал уже после отбоя. Мастер, должным образом поманежась, согласился сработать новый головной убор, и взяться за это обещал завтра с утра пораньше.
Сен-При побрел в казарму, улегся, и вот тут воспоминания о волшебных часах, проведенных в объятиях незнакомки, вновь нахлынули на него, отгоняя сон.
– Слышь, Пузырев, – толкнул он в бок приятеля. – Не знаешь ли ты, чьи поместья вокруг Павловска лежат?
– Чего? – зевнул тот. – Тут почти все – государевы земли, это всем известно. Конечно, есть несколько старых имений… Но я из помещиков знаю только Алкивиада нашего. Вроде бы Графская Славянка, приданое его жены, здесь находится. Совсем близко, верстах в пяти.
– Алкивиада? – повторил Сен-При. – Это флигель-адъютанта Самойлова, что ли?
– Ну да. Жена у него – красота несусветная, с виду мраморная статуя, а в очах такой огнь пылает…
– Да ты, брат, поэт, – усмехнулся Сен-При.
Он не раз видел в обществе, особенно на придворных балах, красавца, кутилу и игрока Николая Самойлова. Рассказывали, что некогда граф Николай был влюблен в прелестную Александру Ростовцеву-Давыдову, да мать их браку почему-то воспротивилась, и Николаю сосватали самую красивую женщину, какую только видел в своей жизни Сен-При, – Юлию Пален, бывшую фрейлину государыни Елизаветы Алексеевны, и, как говорили, одну из недолгих фавориток императора Александра Павловича. Немало страниц в альбоме Сен-При были испещрены попытками запечатлеть восхитительную красоту этой женщины, воплотившую в себе лучшее, что только могло быть присуще итальянскому типу, причем в попытках сих не было ни следа карикатурности – только безграничное восхищение графиней Самойловой.