(«Моя родина») — цикл из шести симфонических поэм, написанный известным чешским композитором Бедржихом Сметаной.]. Моя родина. Патриотический гимн, пробуждение национального сознания. Любимейшая его музыка. Эндрю отворил дверь на балкон, и в комнату ворвался легкий ветерок, напоенный запахом сосны. Он поставил пластинку, включил проигрыватель и потушил свет в комнате. Потом удобно развалился на диване с бокалом бренди в руке. Эту пластинку он всегда слушал у Эйба. Где-то он вычитал, что Сметана, как и Лист, показал, что музыку можно тесно связать с духовной жизнью эпохи, что его музыка сыграла свою роль в борьбе за прогрессивные идеи, которые призваны были внести здоровый, раскрепощающий дух. Это писал человек ученый, эрудированный. Да, сэр, как говорит Эйб, чтобы выработать подлинно южноафриканские формы искусства, мы должны развивать национальную культуру всех народностей, живущих в этой стране. Флейты поют соло: где-то высоко в Шумавских горах берет свои истоки Влтава. Как хорошо знакома ему эта музыка, он различает каждый инструмент, каждую ноту. Дьявольски странно ожидать, пока струны подхватят лейтмотив, когда кругом сжигают пропуска, бунтуют, а сам он убегает от агентов особого отделения. Все равно что играть на скрипке, когда Рим объят пламенем пожара. Вот музыка зазвучала громче — это идет сельская пирушка. Поют и отплясывают на свадьбе крестьяне. Зеленые берега Влтавы усеяны телами убитых в Шарпевиле и Ланге. А он, Эндрю, ждет белую девушку, которую любит страстно, всей силой души. Вместе с Руфью он проплывает через Прагу, до Вышеграда, где река разливается широким величественным потоком. Могучим, как толпа на похоронах в Ланге. От берега до берега — черные лица. Полные достоинства и затаенной угрозы под внешней невозмутимостью. Как вода на дне плавательного бассейна на Гановер-стрит. Внезапно нарастает экспрессия, темп убыстряется — это река Влтава перехлестывает через пороги Святого Яна. Нежданное извержение. Зловещее и грозное, как разъяренная толпа, сжигающая свои пропуска. Необоримое, как юго-восточный ветер, бушующий на углу Теннант-стрит. Неукротимое, как характер его матери. Как ее безмолвный гнев, за который ее нельзя винить. И который тринадцать лет назад в один непогожий день погубил ее. Это было давно, так давно. Когда «черный бычок поскакал на лужок».
В нос ему словно ударил запах пота, и вина, и гнилых овощей. Шестой квартал. «Ма власт». Моя родина… Сквозь всю эту музыку, черпающую свое богатство в народных мелодиях, проходит одна величественная, необъятная, героическая тема… Надо добавить немного содовой в бренди. И где это застряла Руфь? Интересно, что ей скажет миссис Каролиссен… Гармония и мелодия все богаче; музыка переходит в длинную коду и вот уже прощается с рекой, неотвратимо стремящейся к морю. К самому морю. Как давно это было. Когда «черный бычок поскакал на лужок».
