Эдварда контузило во сне. Сперва, отгоняя дрему, он упрямо тер ладонями скулы и щурился на серебряную полоску света между раздвинутыми занавесками. Хотелось многое обдумать, рассовать по полочкам промелькнувший день. Но лунный свет амальгамой ложился на стекло, и вот Эдварда увлекло, потянуло в зеркальную даль. Матрас под ним сделался рыхлым и скользким, как земля. В руке оказалась зажатой саперная лопатка.
Он окопался у низкого частокола, выломал пару досок, чтобы лучше просматривалась улица. Деревянные домики с белыми стенами. Глинистая, в колдобинах дорога. Деревушка казалась мертвой: ни птичьей разноголосицы, ни собачьего лая, только откуда-то доносился стрекот моторов. Затишье перед грозой. На дне окопчика собралась вода – холодная противная жижа.
Не успел Эдвард оглядеться, сообразить, кто он и где, как вокруг заухало и засвистело. Совсем близко, метрах в трех, загорелся сарай, обдав нестерпимым жаром. Кто-то закричал – пронзительный вопль, не поймешь, мужской или женский, человеческий или звериный. Боль обесцвечивает голоса. Мир трясся, грохотал и плевался огнем. Злоба и страх захлестнули, забилась жилкой на виске одна единственная мысль: «Выжить, только бы выжить...» Несчастный продолжал орать, и никто не спешил ему на помощь. До того ли? Горячий воздух накрыл волной. Едва ли понимая, что делает, Эдвард зачерпнул каской жидкую грязь и вылил себе на голову. Рядом громыхнуло – воздух с силой ударил по ушам, посыпались комья земли и куски расколотого в щепки забора.
Зрение и слух возвращались медленно. Из черноты неохотно проступили тускло-пепельные утренние сумерки. Эдвард узнал однокомнатную квартирку на третьем этаже высотного дома, закрытые створки трюмо, этажерку с книгами, темную громаду шкафа и коврик у постели. На коврике стояли теплые плюшевые тапочки. Валялась недочитанная со вчерашнего дня газета. Мирная, уютная спальня молодого холостяка.
С улицы послышались выстрелы, похожие на сухие щелчки. Или наоборот – щелчки, похожие на выстрелы? По оконному стеклу потек дым.
«Черт, – устало прошептал Эдвард, – и здесь то же самое. Призраки прошлого, будь они неладны... опять людям спать не дают».
Промахнувшись спросонья босыми ступнями мимо коврика, он выругался еще раз. Вдалеке противно и тонко завыла полицейская сирена.
«Сейчас их сцапают», – злорадно подумал Эдвард. Отведя в сторону занавеску, он озирал внутренний дворик – почти ровный заасфальтированный квадрат, десять на десять. «Призраки прошлого» строили под окнами баррикады. Ящики, автомобильные покрышки, ломаные стулья, пустые коробки – все пошло в ход, громоздилось бесформенной кучей, перегораживая двор пополам. Несколько целлофановых пакетов с красной жидкостью разбилось об асфальт, и повсюду виднелись уродливые кляксы. Четверо «призраков» – парни в теннисках цвета хаки, один из них низкорослый, не то ребенок, не то карлик – суетились, как муравьи, подтаскивая все новый и новый хлам из ближайшего подвала. Две белокурые девушки забрались на мусорную гряду и, сняв шейные косынки – серую и розовую в горошек, – размахивали ими, точно флагами.
