Сент-Джеймс старался не встречаться взглядом с Деборой.
— Прошу прощения? — переспросил он, не совсем понимая, что пытается рассказать ему Хэнк.
— Извращенцы, говорю. Голубенькие. Гомо-сек-сулисты. Их прямо-таки миллионы в Лагуна-Бич. Все теперь хотят у нас поселиться. Да, а что касается аббатства, — Хэнк на мгновение прервался и с жадностью отхлебнул кофе из чашки, — похоже, все дело в том, что Дэнни и ее-сами-знаете-кто повадились регулярно там встречаться. Ну, сами понимаете. Пообжиматься малость. И в ту самую ночь три года назад они аккурат решили, что настала пора, так сказать, увенчать отношения. Все ясно?
— Абсолютно, — подтвердил Сент-Джеймс, по-прежнему избегая глядеть в глаза Деборе.
— Ну, знаете ли, Дэнни чуточку напряглась. В конце концов, девственница, все в первый раз, цело-муд-рие — это такая штука, с ней легко не расстанешься, верно? В здешних местах к этому серьезно относятся. А если малышка Дэнни позволит своему парню — тут уж назад пути нет, верно? — Он явно дожидался ответа.
— Наверное, нет, — подтвердил Сент-Джеймс.
Хэнк энергично закивал.
— И вот, как рассказывает сестрица Анжелина…
— Неужели и она там была? — изумился Сент-Джеймс.
Хэнк с минуту попыхтел, обдумывая вопрос со всех сторон, яростно и восторженно громыхая ложечкой по краю стола.
— Ну, вы парень не промах! — восхитился он и тут же постарался вовлечь в разговор Дебору: — Он у вас всегда такой?
— Всегда! — поспешно заявила она.
— Замечательно! Ну, так насчет аббатства…
«Господи помилуй!» — взглядом сказали друг другу Дебора и Сент-Джеймс.
— И вот этот парень наедине с Дэнни. — Для наглядности Хэнк размахивал в воздухе ножом и вилкой. — Ружье заряжено, палец на курке. И тут ни с того ни с сего младенец начинает орать, да так, что и джаз-банд его не заглушит. Можете себе это вообразить?
— Во всех подробностях, — буркнул Сент-Джеймс.
— Ну, эти двое как услышали младенца, решили, что это вроде как Господь Бог самолично вмешался. Выскочили из аббатства, словно все черти за ними гнались. И на этом делу и конец, друзья мои.
— Вы имеете в виду — конец легенде о плаче младенца? — уточнила Дебора. — О, Саймон, я так надеялась услышать его нынче ночью. Или даже днем после обеда. Оказывается, отвращать эту злую примету очень даже увлекательно.
«Хитрюга!» — ответил ей муж одним взглядом.
— Не крику младенца, — поправил Хэнк, — а шашням промеж Дэнни и как там парня звали. Ты не помнишь, а, Горошинка?
— Странное какое-то имя. Эзра, кажется.
