Большинство людей уже лежало на траве, а черная птица охотилась за теми, кто еще двигался.
Пальцы Марка заплясали по кнопкам браслета. Птица остановилась, захлопала крыльями, стала описывать круги в воздухе…
— Вы сами решили свою судьбу, — хрипло сказал Марк.
Птица опустилась, схватила его за плечи и подняла. Его левая рука была вся красная от крови, он крепко прижимал ее к лицу.
— Я подарю вам, тем, кто еще жив, жизнь — пока. Чтобы память об этом дне оставалась среди вас, чтобы остались свидетели этому, — крикнул он. — Я еще вернусь, и все, о чем я говорил в деревне, будет сделано, но только вы теперь будете не равноправными партнерами, а рабами. Я проклинаю вас за то, что вы сделали сегодня.
Птица набирала высоту.
— Кроме тебя, Нора! — донеслось сверху. — Я еще вернусь за тобой, не бойся!
И он исчез в небе. Огни пожара трещали и сыпали искрами, раненые стонали.
Проклятия следовали за Марком, когда он летел, и кровь его редкими каплями орошала поля, которые он обработал и над которыми теперь пролетал.
Она постучала в дверь и стала ждать. Никто не открывал. Она снова постучала. Затем дернула за ручку и обнаружила, что та заперта изнутри.
Она очень устала, совершив длинное путешествие сюда, ночью. Нора прислонилась к двери и начала изо всех сил бить ногой в нее.
— Открой, черт побери! — крикнула она и услышала, как щелкнул замок. Дверь отворилась.
На пороге стоял Мор, одетый в бледно-голубую мантию. Он щурился от яркого света.
— А я думал, кто это там скребется, — сказал он. — Ты кажешься мне знакомой, но…
— Нора. Нора Вэйл, из восточной деревни. Я прошу прощения…
— Я помню, — Мор обрадовался. — Но ты была маленькой девочкой… Конечно! Время летит. Прости меня, — он отступил назад. — Входи. Сейчас я приготовлю чай. Не обращай внимания на беспорядок.
Она прошла за ним через одну странную комнату в другую. Мор поспешно сбросил что-то с кресла, освободив ей место, а сам занялся чайником.
— Это ужасно, — начала девушка.
— Но подождем, пока чай заварится, — строго заметил Мор. — Я не люблю ужасные вещи на пустой желудок.
Она кивнула и устроилась поудобнее, наблюдая за старым колдуном, как тот резал хлеб и сыр, заваривал чай. Руки его дрожали. Лицо его, всегда изрезанное глубокими морщинами, сейчас было неестественно бледным. Он был прав: много лет тому назад он действительно видел ее девочкой. Тогда колдун останавливался у них в доме по пути куда-то. Она помнила удивительный долгий разговор…
