— Добрались благополучно, я вела их через миры. Дорога была мрачной: Самира плакала о тебе всю дорогу, да и как у нее молоко от выражения лица Эмина не кисло — ума не приложу.
В замок Тео нас впускать не хотели, но ты же знаешь Эмина, он охрану, как шелудивых котят раскидывал, будто умереть хотел. Тео сам к воротам выскочил, так он и Тео к колыбельке не сразу пустил, ятаган к шее ему прижал и втолковывал что-то, я уж думала — тут же его и положат, перед воротами. Но Тео у тебя умница, и телохранителей своих удержал, и акану жизнь сохранил, гневу не поддался. Сына назвал Гэйбриэль — Джабраил по твоему, вроде как и нашим и вашим, сам походный ритуал имянаречения провел, там же, перед воротами. А потом Гейба на руки взял, чтобы в замок внести — вся кровь от лица отлила, побледнел, как покойник. Вечером праздник в его честь устроил, вынес мальчика на балкон, над головой поднял, чтобы всем гостям и слугам показать и как зарычит:
— Радуйтесь, жители Дворов Полуночи! Это Гейбриэл Теодор, мой сын и ваш принц. Спустя два века в наших Дворах снова появился Принц Любви и надежда!
— А потом? — жадно спросила госпожа.
— А потом я сбежала к тебе, а через некоторое время поняла, что он встал на мой след. Я, конечно, бегу быстро, но он скоро будет здесь. Что же ты не сказала что отец малыша — глава Дворов и Пересекающий Рубежи? — в голосе Раравис послышалась укоризна.
Госпожа только улыбнулась в ответ и опять перевела глаза на окно, за которым стремительно сгущались сумерки.
Он пришел когда Раравис зажгла свечи.
— Как она? — спросил Раравис высокий, смуглый и крепкий мужчина, темные виски которого уже изрядно тронула седина. Карие глаза в сетке морщин, высокие скулы, темные волосы заплетены в дворцовую прическу, тонкие губы обветрены.
— Впала в беспамятство. Уже скоро.
Госпожа, услышав их шепот, открыла глаза и улыбнулась.
— Тео, это ты? Какой чудесный сон. Я так и не сказала тебе, как сильно я тебя люблю.
Тео рванулся к кровати, схватил ее за плечи и встряхнул:
— Скажи мне, ради всего святого, скажи — почему?
Но она уже не ответила.
— Она так любила тебя, что хотела стать настоящей женщиной. Но она не человек, повелитель Дворов Полуночи, и ей пришлось выбирать — жить самой или дать жить плоду вашей любви. Она выбрала и заплатила свою цену за свободу выбора, — новый посетитель как будто соткался из сумрака, и был скорее эфемерным, чем реальным, — и, как бы мне не было больно, я считаю, что выбор был правильным.
