– Не знаю, что вы за человек, – сказал он, – но со мной никто еще так не разговаривал. Не нужен мне пистолет, не возьму я и денег, но я поеду домой. Я сюда ехал зайцем и так же поеду обратно. – Он слегка закашлялся. – Не понимаю, откуда мама взяла эти тридцать долларов! Я-то знаю, что у нее нет денег. Часть я пропил, немножко проиграл, а…
– Войдите сюда и сядьте, – сказал Спенглер. Поколебавшись, молодой человек взял стул Спенглера, тот уселся на стол. – Что с вами? – спросил он юношу.
– Да я и сам точно не знаю. Думаю, что болен – может быть, туберкулез. Я в этом не уверен. Странно, если у меня его нет. Я вел такую жизнь, что он может у меня быть. Не люблю жаловаться. Мне здорово не везло, но я сам виноват. Ну, пойду. Большое спасибо, надеюсь, что когда-нибудь сумею вас отблагодарить.
Молодой человек направился к двери.
– Обождите минутку, – сказал Спенглер. – Садитесь. Куда вам спешить? У вас теперь сколько угодно времени. Вы ведь больше не намерены поступать опрометчиво. Не торопитесь жить. Что вас интересует?
– Не знаю. Не знаю, куда идти; что делать, когда я туда приду; не знаю, во что верить, – ничего не знаю. Отец мой был проповедником, но он умер, когда мне не было и трех лет. Просто не знаю, что делать. – Он поглядел на Спенглера. – А что должен делать человек?
– Да ничего особенного, – сказал Спенглер. – Все, что угодно. Неважно, что именно человек делает. Любую достойную, честную работу.
– Всю жизнь я был непоседой, меня ничего не удовлетворяло. Прямо какая-то напасть! Все мне казалось бессмысленным. Людей я не люблю. Не люблю с ними водиться. Не доверяю. Мне не нравится, как они живут, о чем говорят, во что верят, как они расталкивают друг друга локтями.
– Все мы рано или поздно испытывали такое чувство, – сказал Спенглер.
– И не потому, что не знаю себе цену, – сказал юноша. – Знаю. Для меня нет оправданий. Я сам за все отвечаю. Теперь-то я просто устал, измучился и болен. Ничего меня не интересует. Весь мир взбесился. Я не могу жить так, как мне бы хотелось, и не желаю жить иначе. Мне ведь не нужны деньги. Я знаю, что мог бы получить работу, особенно сейчас. Но мне не нравятся люди, которые дают нам работу. Дрянь! Не желаю перед ними пресмыкаться и не позволю, чтобы меня пинали! Я сменил несколько работ в Йорке, штат Пенсильвания. Дело всегда кончалось скандалом, и меня вышибали. Три-четыре дня, неделя, десять дней, и все. Только раз я проработал целый месяц. Пытался пойти добровольцем в армию, казалось, что это дело стоящее: куда-нибудь да поедешь, а Бог даст, еще и убьют! Если тобой помыкают в армии, там тебе, по крайней мере, говорят, что это ради чего-то благородного. Я лично не уверен в том, что война – это дело благородное, но так хотя бы говорят… Меня не взяли. Не прошел по медицинскому осмотру. И дело было не только в легких, что-то еще у меня не в порядке. А я и не стал выяснять, что именно.
