Фрэнк Мур абсолютно безграмотен. Он не помнит, за что попал в тюрьму, и не знает, как выбраться из нее. У него нет родственников, которые могли бы похлопотать за него, и нет средств, чтобы нанять адвоката.
— Мне хочется на волю, а адвокаты хотят денег. Вот и некому представить меня совету по помилованию. Все позабыли обо мне, — жалуется Кокки, впрочем, без гнева, без возмущения. Он уже свыкся с положением нечеловека, смирился с ним.
— А ты заслужил волю, Кокки?
— Если на свете есть человек, заслуживший волю, так это я.
Среди тех, кто «позабыл» о существовании Кокки, и начальник всех тюремных заведений Луизианы Поль Фелпс, тот самый Поль Фелпс, который в первый день нашего приезда в Батон-Руж жаловался на безнаказанность главы луизианской мафии Карлоса Марсело и изволил шутить по поводу политических заключенных, сравнивая их с суперменами, способными летать по воздуху.
— Кокки? Я не знаю такого заключенного. Как его настоящее имя? Фрэнк Мур? Не знаю, не слыхал. Он из забытых? У него нет семьи? Тогда нет ничего удивительного в том, что о нем позабыли, — говорит мистер Фелпс.
Кокки не единственный «забытый» в «Анголе». Их здесь так много, что тюремная канцелярия перестала даже вести учет лиц, требовавших пересмотра их дел, сокращения сроков наказания, помилования. А уж о тех, кто по безграмотности не знает, как это делается, и говорить не приходится. Они превращаются, по существу, в пожизненно заключенных. Для внешнего мира они мертвецы, для «Анголы» даже не узники, рабы. Кокки, например, живет не в камере, а в хижине-курятнике, которую ему соорудили лет пятнадцать назад. Законодательство Луизианы не предусматривает никакого контрольного механизма для обнаружения «забытых». В пятидесятых годах губернатор Эрл Лонг создал так называемый «Комитет забытого человека», который за время своей деятельности освободил сто семь заключенных. Но это было двадцать с лишним лет тому назад. С тех пор больше ничего не предпринималось. Комитет распустили, а число «забытых человеков» неизмеримо возросло.
— Это объясняется нашей философией помилования. Помилование в Луизиане не право, а привилегия. Мы соблюдаем права, а привилегии — личное дело заключенных, — объясняет мистер Фелпс.
Итак, в «Анголе» нет бесправных, а есть только привилегированные.
Мистера Фелпса такое положение вещей не смущает. Он считает его вполне естественным. На вопрос, можно ли назвать справедливой систему, которая делает людей узниками только потому, что у них нет, денег и образования, главный тюремщик Луизианы отвечает:
