- Ты хочешь уйти? – вопросом на вопрос ответила женщина.
- Да, - ни заминки, ни запинки.
Зена хотела домой.
Регина помолчала немного, затем вытянула правую руку и накрыла ладонью живот воительницы; скользнула пальцами ниже, чуть надавливая. Отвернулась и проговорила равнодушно, будто не слыша, как сбилось дыхание Зены:
- Уходи.
Она была ведьмой, это точно. И по-прежнему лежала на животе.
Зена не ушла. Перекатившись так, чтобы очутиться над Региной, воительница склонилась, покрывая быстрыми поцелуями влажную спину королевы. Одна рука уверенным движением скользнула туда, где ее уже ждали, вторая протянулась поперек живота, поддерживая, заставляя выгибаться.
Ночи с Региной были заполнены страстью и удовольствием.
Дни без Регины были скучны и однообразны.
Однажды королева осталась дома. Дул сильный ветер, снег шел стеной, за десять шагов не было ничего видно, и Зена просто не отпустила Регину, уговаривая остаться, сначала словами, а потом и действиями.
К вечеру ветер стих, и хозяйка Зачарованного леса, уставшая извиваться под сильным телом воительницы, предложила прогулку. Утомленную сидением на одном месте, Зену не нужно было долго уговаривать, и вскоре обе женщины двинулись верхом по насыпи прочь от замка.
- Куда ты уходишь каждый день? – спросила Зена, едва они миновали границу и въехали в Зачарованный лес. Дел Регины они никогда не касались в разговорах.
Королева метнула быстрый взгляд на воительницу.
- Ты скучаешь без меня? – с тенью улыбки спросила она.
Зена пожала плечами и ничего не ответила.
Она скучала по дому, оставаясь одна в огромном и пустом замке. Можно ли было сказать, что она скучает без Регины?
Прогулка была длинной и неспешной. Кутаясь в теплую накидку, Зена немигающе смотрела перед собой, видя дорогу, что однажды привела ее сюда. Как же могло статься так, что обратно уйти оказалось невозможно?
Воительница стала чахнуть. Она похудела, лишившись аппетита, чуть сгорбилась и утратила привычный загар, полученный от греческого солнца. Кожа стала трескаться, голубые глаза поблекли. Зене нечего было делать в этом мире, она по-прежнему была чужой, и даже поцелуи и ласки Регины не могли сделать ее своей.
Королева, казалось, не замечала ничего этого. Она все еще была занята своими делами. Но ночи для них оставались прежними: горячими, страстными, исполненными огня и безумных поцелуев, оставляющих на теле следы.
Затем с Региной стало тяжело. Она принялась начинать утро с ненависти и заканчивать его злобой. В коридорах ее замка было не продохнуть от клубов раздражения, в которых путались ноги. Зена тоже могла быть – и бывала – злой, ненавидящей, раздраженной, но Регина возвела эти чувства на пьедестал.
