Регина не признавалась ей в любви, раздвигая ноги. Она не вздыхала томно от прикосновений, лишь изредка позволяя себе сдавленное шипение тогда, когда Зена слишком грубо дергала пальцами: от солдатских привычек было сложно избавиться. Королева не ждала поцелуев, целуя сама, прижимаясь сама, обнимая сама. И она знала, как нужно подставить колено так, чтобы удовольствие пришло к ним обеим, пробившись сквозь по-прежнему густую снежную пелену.
На мгновение ослепнув от вязкой вспышки под прикрытыми веками, Зена, скользнув губами по щеке темноглазой женщины, уткнулась лбом в шершавый ствол дерева, позволяя негромкому стону разбавить дыхание. Пальцы дрогнули, ощутив, как сильно сжимает их напоследок влажное тепло. Спустя мгновение Регина откинула голову, вжимаясь затылком в дерево рядом с Зеной. Глаза ее были закрыты. Чуть погодя Зена осторожно освободила руку и укутала их обеих своей накидкой.
Дорога в замок была спокойной: ветер стих, наигравшись со снегом, небо чуть просветлело. Регина ехала сзади, молча держась за Зену, которая не спросила, что стало с лошадью королевы. Не спросила она и о том, где была Регина и что делала. И только приглушенное восклицание сорвалось с губ воительницы, когда, уже в замке, помогая королеве спешиться, она заметила кровавое пятно, расплывающееся на рукаве рубашки.
Регина поспешно поддернула свою накидку, скрывая от Зены раненую руку.
- Удовольствие лечит боль, ты не знала? – с усмешкой сказала она.
И воительница склонила голову, не возражая.
Время вновь утекало сквозь пальцы. Каждый полдень Регина уходила куда-то из замка, не прощаясь, и каждую полночь возвращалась, истерзанная и уставшая. Зена ждала ее у ворот с теплым плащом и кубком горячего вина. Принимая королеву в свои объятия, воительница вела ее домой, помогая преодолеть бесчисленное множество ступеней. Набранная слугами ванна размягчала занемевшее тело, отогревала, на губах Регины начинала проступать улыбка. И тогда Зена целовала ее, сначала бережно, едва касаясь, затем все крепче, все жарче. Она по-прежнему ничего не говорила королеве о любви, но тело ее было счастливо от того, с какой готовностью принимала Регина все, даже самые грубые, ласки.
- Почему ты не отпускаешь меня? – спросила однажды Зена, когда они, обнаженные, мокрые, тяжело дышащие, лежали рядом после изнурительно-прекрасной битвы в простынях, вытянувшей из обеих королев все возможные стоны.
Регина, растянувшаяся на животе, подложившая руки под голову, взглянула на воительницу. Черные волосы закрывали спину, часть прядей свешивалась на лицо.
