Он действительно уделял Отери много времени. В девочке, которую он подобрал в последнем разграбленном их армией селении, буквально выхватив из-под меча разъяренной Зены, не было ничего особенного. Обычный запуганный мышонок, сирота, каких вокруг тысячи.
Бораис не знал, почему тогда поступил именно так. Возможно, Зена права, и он стал слишком сентиментален. Плохое качество для воина. Но позволить ей хладнокровно убить ребенка, чья единственная вина была в том, что он пытался защитить себя, Бораис не мог.
Он посмотрел в черные глаза девочки и увидел в них затаенный страх. Бораис знал, что его породило.
Знал, но все еще не мог поверить, что Зена решилась на такое.
Впрочем, ему надо было помнить о том, что она творила в Стране Чин, о том, с какой легкостью взяла в заложники сына Минг Цзу, которого, вне всякого сомнения, убила бы, если бы не вмешалась Лао Ма.
Пора было признать, что, несмотря на ненависть, которую он периодически испытывал к этой женщине, все это время он пытался видеть ее лучше, чем она была на самом деле. Обманывал себя, создавал иллюзии. Лишь бы не принимать горькую правду.
Не видеть, в какое чудовище превратилась та, которую он любил.
«Но ведь еще не поздно все изменить, – лихорадочно думал Бораис, глядя на лицо Отери. – Это все… из-за нашего будущего ребенка. Многие женщины во время беременности становятся сущими стервами. Та же Наташа…»
Он оборвал свои размышления, почувствовав, как снова болезненно кольнуло где-то внутри. В последнее время жена и сын, Белах, все чаще возвращались к нему в воспоминаниях. И Бораису было тяжело думать о том, на что он обрек их, когда сорвался в безумный военный поход вместе с Зеной. Он знал, что его уход разбил сердце Наташи. А их сын…
Бораис тряхнул длинными волосами, вглядываясь в лицо Отери. Сейчас Белаху, наверное, столько же лет, сколько этой девочке. Не потому ли он и вступился за нее в том бою?
Зена возненавидела этого ребенка сразу.
Возможно, потому что появление Отери совпало с гибелью Анокин, к которой воительница очень привязалась за последние месяцы.
Иногда Бораису хотелось думать, что Зена жестока с девчонкой из ревности. Но он знал, что это не так. Ревность – признак любви, а Зена его ненавидела. В чем признавалась ему несколько раз на дню. Сначала он только отмахивался от ее слов. Но в последние дни они стали его задевать.
«Нет, так не может больше продолжаться, – думал он, поправляя одеяло девочки. – Надо что-то делать, надо спасти ее от этой старой ведьмы. Спасти их обеих…»
