с вином,
Строки вместе припомнить о Светлой луне,
Спеть о Деве Прекрасной стихи.
Вскоре
Над восточной горой появилась луна,
Поплыла-поплыла между звезд.
Засверкала река,
Словно капли росы ниспадали на водную
рябь,
И смешались в одно небеса и вода.
Как велик этот водный простор!
Это — в тысячи цинов вокруг —
необъятная ширь!
В колеснице-ладье мы по ветру летим
и летим
В пустоту и безбрежность, не ведая, где
их предел.
Кружим в вечности, кружим, от мира
сего отрешась,
И как будто на крыльях — взлетаем
в обитель святых..
Так мы пили вино, и веселью, казалось,
не будет конца,
А потом, на борта опираясь, мы начали
петь.
Пели так:
«Из корицы ладья — о-о-си! —
Из орхидеи весло.
В пустоте-чистоте — о-о-си! —
Мы стремимся туда, где светло.
Постигаю простор — о-о-си! —
Но увы, лишь в мечтах.
Где же Дева Прекрасная — о-о-си! —
В небесах?»
…Гость мой флейтой отменно владел:
Вторя песне,
Звучала мелодия грустно-протяжно
в ночи,
В ней и слезы и жалобы слышались,
Скорбь и печаль;
Эта музыка вдаль уплывала,
Тянулась, как нить,—
И, быть может, драконы проснулись
в пещерах в тот миг
И слезу уронила вдова в одинокой ладье…
Вот объятый тоскою, оправив халат,
Сел учитель по имени Су перед гостем
И с досадой спросил:
«Что ж ты песню прервал?»
«Посветлела луна, звезды стали редеть,
Ворон к югу летит, — мне ответствовал
гость.—
Эти строки, — сказал он, — начертаны
Цао Ман-дэ.
Поглядите на запад, — мой гость
продолжал, —
Там Сякоу вдали.
Обернитесь к востоку — на востоке Учан.
Русла рек, цепи гор меж собою сплелись,
И леса разрослись — зелены-зелены…
…Это здесь Чжоу Лан проучил так
жестоко Мэн-дэ!
Под Цзинчжоу врага разгромив,
По теченью спустившись в Цзянлин,
Плыл Мэн-дэ на восток…
Путь проделали в тысячу ли тупоносые
судна его,
Неба синь затмевали полотнища
флагов-знамен.
По прибытье в Цзянлин, разливал он
хмельное вино
И с копьем, на коне восседая, сочинил
эти строки,
