Крик, прорвавшийся через закрытую дверь, перекрыл ликующие голоса, уверявшие, что Бог одержал победу. Девочка вскочила со стула, села, обхватив руками плечики, и в голос заплакала. Потом уткнулась в колени матери, пытаясь подавить рыдания. Значит, это она плакала. Значит, дочь нуждается в аборте, а не мать. Девочке на вид было лет десять — двенадцать, не больше.
— Простите, — обратился Кедр к матери, — я врач.
Он почувствовал себя актером, знающим силу своего таланта, но одной неудачной фразой погубившим свое выступление. «Я врач». Ну и что из этого следует?
— Так вы врач, — с горечью произнесла мать; Кедр обрадовался уже тому, что говорит она не по-литовски. — Чем вы можете нам помочь? — спросила женщина.
— Какой у нее срок? — вопросом на вопрос ответил Кедр.
— Месяца три. — В ее голосе послышались настороженные нотки. — Но я им уже заплатила.
— Сколько ей лет? — спросил Кедр.
Девочка подняла голову с материнских колен; убрала попавшую в рот грязновато-серую прядь русых волос.
— Мне уже четырнадцать, — проговорила она, словно оправдываясь.
— Четырнадцать будет на следующий год, — уточнила мать. Кедр встал и обратился к кассиру:
— Верните им деньги. Этой девочкой я буду заниматься.
— Я так понял, что вы пришли насчет консультации, — сказал кассир.
— Чтобы дать консультацию, — поправил его доктор Кедр.
— Можете кое-что и узнать, — заявил собеседник. — В оплату услуг входит задаток. А задаток не возвращается.
— Какой задаток? — осведомился Кедр.
— Допустим, половина, — сказал он.
— «Eure ganze Macht!» — пел хор.
«Да будет воля твоя», — перевел Уилбур Кедр. Студенты-медики обычно неплохо знают немецкий.
Зловещая дверь, наконец отворилась, и в приемную осторожно выглянула престарелая пара, похожая на чем-то озадаченных бабушку с дедушкой; они были похожи друг на друга, как многие супруги, долго прожившие вместе. Сейчас их лица выражали вместе смущение и любопытство. Оба были маленькие, сгорбленные, за их спинами на больничной койке под простыней лежала женщина, неподвижная, как кукла, с открытыми, но невидящими глазами. Таз, куда ее рвало, стоял на полу, на расстеленном полотенце, прямо у нее под рукой.
— Он говорит, что он врач, — сказал кассир, не глядя в сторону старичков. — Говорит, что пришел дать бесплатную медицинскую консультацию. Говорит, чтобы этим дамам вернули деньги. Говорит, что сам позаботится о юной леди.
По тому, как седенькая старушка по-хозяйски расположилась или, точнее, утвердилась в дверном проеме между приемной и операционной, Кедр понял: именно она здесь главная; седовласый старичок, судя по всему, был ее ассистентом. Старушка идеально смотрелась бы в уютной кухоньке, где пекутся вкусные пирожки и куда то и дело прибегают соседские ребятишки.
