Между тем Отто обнял мать бурно выражая благодарность. Тени сгустились день клонился к вечеру в окнах один за другим загорались огни за окнами сидели смеющиеся люди счастливые семьи за ужином перед телевизором со шнапсом или пивом свет падает на тень матери которая стоит внизу не там где много света а там где много тени если бы не было света не было бы и тени общество борцов с тенями вооруженное ядовитыми газами и противогазами семья садится за один стол чтобы отпраздновать вечер вечер отпразднован уже столькими семьями что он уже весь истерся и кое-кто поскальзывается на этом вечере как например наш Отто бедняга.
Между тем Отто обнял мать бурно выражая благодарность. Он был сегодня таким же неистовым и импульсивным как раньше когда он был молодым солдатом. Неужели мой старый солдатик так радуется потому что уезжает от меня подальше спрашивает мать полушутя.
Да мама поездка в зону расширяет кругозор путешествия это часть образования. Я хочу порадовать несвободных людей которые там живут своими песнями я хочу чтобы они снова научились смеяться ведь они давно утратили эту способность кто еще научит их смеяться если не я если не мы? Отто чуть было не подпрыгнул высоко в воздух но к счастью вовремя опомнился понимая что такие вот бурные приступы радости не к лицу человеку девятнадцати лет одетому в мундир.
Операционная сестра вложила ей в руку костное шило своего рода ручную дрель с острием конической формы. Ингеборг осторожно вводит шило в отверстия и поворачивает чтобы их расширить. От напряжения и страха сердце ее громко стучит. А вдруг она просунет острие шила слишком далеко а вдруг она повредит спинной мозг подумать страшно. Не дай бог она промахнется этим чертовым шилом хотя бы на миллиметр. Ингеборг на секунду замирает потом работает дальше.
Живая стена из голов торсов тел мешанина из рук и ног надвигалась на Отто. В тенистой темноте можно было разглядеть лишь жирные лица серебристо-серые галстуки белые рубашки и жилеты архитектора крючкотвора промышленника университетского профессора и аудитора. Все прочее сливалось в тени в абсолютно черную поверхность большие автомобили позади них слившиеся в баррикады все это повседневная жизнь Отто.
Все шестеро были обуты в высокие армейские сапоги которыми они топтали как сорную траву все эти заборы веранды жалкие дыры подвалов матерей стоящих в тени молодых рабочих клерков рассыльных секретарш уличных девчонок и прочих убогих. Они казались красивыми (красивыми) и могущественными (могущественными могущественными могущественными) как боги за что их подобающим образом благодарили и славили. Мать с удовольствием пригласила бы их на стаканчик вина но не знала как это сделать да какими словами сказать и жалела только что Отто был без мундира. Но если Отто что-нибудь вбил себе в голову его трудно убедить в обратном.
