— Все идет кровь-то? — спросил Федотка. — Сейчас мы ее остановим. Вот.
— Что это?
— Водяной перец! — Федотка тряс в руке красноватые ветки. — Мои деды завсегда этой штукой пользовались.
— Хорошо придумал. Правильно. Но только у меня есть другая задумка… Ты Ивана Ивановича Оторви Голову хорошо знаешь?
— Знаю.
— Друг, поди, ишо?
— Не к нам ли хочешь его заграбастать?
— Навроде того, Федот. В амбарушке у Ивана Ивановича гроб стоит. Подготовил он, вишь, его для себя еще в старо время.
— Ну? Не тяни!
— Лошади у нас две. Проберись в деревню и гроб возьми.
— Зачем?
— Жди нас на Сивухином мысу. Макарку положим в гроб и вместо покойника к нашим увезем. Иначе помрет.
— Да где же наши-то?
— Вчера из разведки Ванюшка Тарков пришел. Вот листовку добыл… Почитай… Наши уже недалеко.
— И все-таки рыск большой!
— Без риска нам сейчас, Федот, жить нельзя!
Подался темной ночкой Федотка Потапов в гости к другу своему Ивану Ивановичу. Увел последних партизанских коней.
Иван Иванович, выслушав партизанскую просьбу, взъерепенился:
— Не дам гроб.
— Да ты что, дядя Иван? Имей совесть, ведь помрет Макарка.
— Не дам в чужие руки. Сам повезу. Я, чать, получше тебя дороги-то знаю. Если кони добрые, господь даст, возвернусь через недельку!
— Не выйдет у вас ничего, — появилась из горницы Саня. Она была в грязной холщовой юбке, в рваной кофте и в старых сапогах. Федотка не без удивления разглядывал ее наряд.
— Пошто не выйдет?
— Документы надо хорошие соорудить, тогда…
— Какие документы?
— Какие? — Саня присела к столу, задумалась. — Иван Иванович должен быть не Иван Иванович, а станичник усть-уйский. И везет он труп их благородия, есаула… Коновалова, к примеру, для погребения в родной деревне или станице.
— Где взять документы?
— Это я сегодня в ночь сделаю. А ты, дядя Иван, папаху добывай, шаровары казачьи.
— Шаровары у Таньки Двоеданки купить можно.. К ней еще до войны один хахалиться приезжал в казачьих штанах. Оставил.
— Я раздобуду утром, — посулился Оторви Голова.
Весь следующий день он собирался в дорогу. Ночью вынесли Макара на Сивухин мыс, положили на траву. Было абсолютно тихо. Звездно. Еле уловимые шорохи слышались далеко. Саня целовала колючие щеки мужа, плакала.
— Крепись, Макарушка, милый!
Подплыла в темноте подвода.
— Давай грузиться!
Попрощались друзья с Макаром. Увез Иван Иванович вместо трупа их благородия есаула Коновалова главного большевистского атамана к красным. Остались на релке партизаны. Строили балаганы из камыша и дерна.
