Но, во имя Золотого Трона, чёрт возьми, он был героем! У него были награды, подтверждающие это. Звезда Варитова за отвагу, “за Освобождение Игумена”, Железный Орёл, Хонорус Махина. Но сейчас он уставший старик. Десятилетия медленно, но верно, брали своё. Когда-то он получил титул чемпиона по боксу среди кадетов, а теперь мускулы ослабели — сказывались дни и недели, проведённые на командном троне. А после неожиданной стычки с боевой крепостью он чувствовал себя совсем истощённым. Лицо осунулось, тёмно-каштановые щёки побелели.
И всё же связь с машиной придавала сил. Разве он не прожил дольше, чем мог бы обычный человек без использования омолаживающих препаратов или пересадки аугметических органов? Он мог считать себя стариком, но два столетия верной службы Империуму были ничем в сравнении с почти неизмеримым возрастом ужасного, внушающего страх “Тираннус Максимуса”. Одно бесспорно: он и титан связаны до самой смерти. Однажды грозный принцепс Иуда Уркварт, вместе с которым Экхард служил в бытность кадетом, сказал: “Как только ты соединишься с титаном — пути назад не будет”.
Всепоглощающая тишина болезненно вернула Магнуса назад — из глубоких грёз к настоящему загрязнённых пустошей. На западе появился быстро растущий шар света. Внезапный ослепительно яркий взрыв привёл к прямо противоположному результату — рождение нового солнца спровоцировало резкое наступление ночи.
Свет исчез также внезапно, как и появился. Сквозь обзорную пластину команда титана увидела увеличивающийся, пылавший ядерным огнём атомный гриб.
Ударная волна достигла “Владыки войны” несколько секунд спустя. Взрыв взметнул в воздух стену песка высотой в сто метров, швырнув в “Тираннус Максимуса” скользящие песчинки, острые как стекло частички слюды и большие камни, поднятые силой атома. Скальные обломки и валуны отлетали от шкуры из адамантия — военная машина закачалась под множеством ударов.
Прерывисто замигало освещение рубки. Пульты вспыхнули и загорелись. Оррек забился в конвульсиях на кресле, кабели отсоединились от разъёмов в черепе. Дворада швырнуло на палубу перед командным троном.
Весь мир для Экхарда стал болью — мигрень пронзила основание черепа.
Вокруг царил шум. Лязг дрожащего металла. Вопли и крики. Треск помех. Принцепс услышал жалобный стон, а потом понял, что это хнычет он сам. Между слезящимися глазами потеплело — это из носа хлынула кровь.
Пылающая головная боль усилилась, и старик понял, что череп сейчас разлетится на куски.
