Волшебник Изумрудного города | страница 32

Впрочем, на Страшилу окружающая роскошь не произвела никакого впечатления. Очутившись в своей комнате, он стал около двери с самым глупым видом и простоял, не сходя с места, до самого утра. Всю ночь он таращил глаза на паучка, который так беззаботно плел паутину, как будто находился не в прекраснейшем дворце, а в бедной лачужке сапожника.

Железный Дровосек хотя и лег в постель, но сделал это по привычке тех времен, когда он был еще из плоти и крови. Но и он не спал всю ночь, то и дело двигая головой, руками и ногами, чтобы убедиться, что они не заржавели.

Лев с удовольствием улегся бы на заднем дворе, на подстилке из соломы, но ему этого не позволили; он забрался на кровать, свернулся клубком, как кот, и захрапел на весь дворец.

Наутро зеленая девушка надела Элли красивое платье и шелковый передник, повязала Тотошке на шею зеленую ленточку и повела их в тронный зал Гудвина.

В зале рядом с тронным собрались придворные кавалеры и дамы в нарядных костюмах. Гудвин никогда не выходил к ним и не принимал их у себя; тем не менее они каждое утро проводили во дворце, пересмеиваясь и сплетничая: они называли это придворной службой. Придворные посмотрели на Элли с удивлением и, заметив на ней серебряные башмачки, отвесили ей почтительные поклоны.

— Неужели вы действительно удостоитесь приема у Гудвина Ужасного? — спрашивали они.

— Гудвин хочет меня видеть, — ответила Элли.

Зазвенел колокольчик.

— Сигнал! — сказала зеленая девушка. — Войдите в тронный зал.

Солдат открыл маленькую боковую дверь. Элли робко вошла и очутилась в удивительном месте. Тронный зал Гудвина был круглый, с высоким сводчатым потолком; и все в нем — и пол, и потолок, и стены — было усыпано бесчисленными драгоценными камнями, играющими всеми цветами радуги.

Элли взглянула вперед: в центре комнаты стоял трон из зеленого мрамора, сияющий бриллиантами. И на этом троне лежала огромная Живая Голова, одна голова, без туловища.

Голова имела настолько внушительный вид, что Элли обомлела от страха, а Тотошка с визгом прижался к ногам девочки.

Лицо Головы было гладкое и лоснящееся, с полными щеками, с огромным носом, с крупными, плотно сжатыми губами. На черепе не было ни волоска, и он сверкал, как выпуклое зеркало. Голова казалась безжизненной: ни морщины на лбу, ни складки у губ, и на всем лице жили только глаза. Они с непонятным проворством повернулись в орбитах и уставились в потолок. Когда глаза вращались, в тишине зала слышался скрип, и это поразило Элли.