— Дались они вам! — Я небрежно пожала плечами. — Карен их толкнул еще неделю назад.
— Врешь! — Юнец сделал шаг в мою сторону и вместо ужаса я ощутила ярость. Если бы хоть полноценные взрослые люди, а то шпана вшивая.
Я думала, что он ударит, и приготовилась ответить приемом, но он неожиданно намотал на руку мои волосы, которые только сдуру можно было распустить, идя в такое место… Боль заставила меня откинуть голову и выплесну па слезы на глаза.
— Ну, так где запонки, лапочка? Ведь жалко будет оставить такую телку лысой.
В его левой руке появилась зажигалка, и он медленно повел ею по направлению к моим волосам. И тут я вспомнила о скальпеле. Сумка еще висела на моем плече, я рванула «молнию» левой рукой, а правой, схватив на ощупь скальпель, резанула его по кисти, держащей зажигалку.
От неожиданности он дернулся, отпустил мои волосы и зажал руку.
— Вот зараза, вот б… очковая!
Его напарник бросился ко мне, но я вспомнила болевой прием, которому учил когда-то отец, и сильно ударила его щелчком по кончику носа, а потом бросилась к двери, моля судьбу, чтоб замок не был закрыт изнутри.
Маленький гаденыш кинулся за мной, но ему мешали слезы, обильно полившиеся из глаз. Я воспользовалась этим, нагнулась, сделала подсечку и бросила его через плечо, как мешок с картошкой. Потом открыла дверь и побежала по лестнице. Только на улице я заметила, что выронила скальпель в квартире Марата.
Конечно, теперь надо было пойти в милицию, но я с трудом преодолеваю антипатии. Когда-то в юности я пыталась продать на Тишинском рынке старые шмотки, чтобы купить новые туфли. Меня задержал один хмырь, типа Кооператора, с такой же мордой и мускулами, и в течение часа читал нотации в опорном пункте милиции, злорадно обещая сообщить о том. что я спекулянтка, в университет. Он получал такое удовольствие, предвкушая, как я буду рыдать и ныть, умоляя о прощении, что я взбесилась и заорала:
— Да подавись ты своим протоколом, хрен собачий!
— А за это схлопочешь пятнадцать суток… — начал он.
— А ты из милиции вылетишь впереди своего собственного визга, когда моя мама позвонит Галине Брежневой…
Я нахально заложила ногу на ногу и щелкнула пальцами:
— Сигарету!
И этот «облом» полез ко мне с сигаретой и зажигалкой.
— В общем, подотрись своим протоколом! — сказала я, вставая, — А вот мне ФИО твое желательно узнать…
Он беспомощно оглядывался, не решаясь призвать меня к порядку, и я вышла из этого вагончика, превращенного в «опорный пункт милиции», показав ему на прощание фигу…
