— Это вы, мама Лора? — спросила Диана, забывая ее недавние слова и готовая снова любить ее. Фигура не отвечала, как и прежде. Всматриваясь пристальнее, Диана увидела, что лицо ее было под покрывалом.
— А! — сказала она с радостью, — я узнаю вас! Вы моя добрая фея, которая пришла оттуда. Так вот вы, наконец Вы, может быть, пришли, чтоб сделаться моей матерью?
— Да, — ответила дама под покрывалом приятным голосом, который звенел, как звук хрусталя.
— И вы будете меня любить?
— Да, если ты сама меня полюбишь.
— О! Конечно, я хочу вас любить!
— Хочешь идти со мной гулять?
— Конечно, сейчас, только я слаба!
— Я понесу тебя.
— Да, да! Идем!
— Что бы тебе хотелось видеть?
— Мою мать.
— Твоя мать — я!
— Правда? О! Тогда снимите ваше покрывало, чтобы я могла видеть ваше лицо.
— Ты хорошо знаешь, что у меня его более нет!
— Увы, значит я его более не увижу?
— Это зависит от тебя, ты его увидишь в тот самый день, когда ты мне возвратишь его.
— Ах! Боже мой, что это значит? И как я это сделаю?
— Нужно, чтобы ты его нашла; пойдем со мной, я научу тебя многим вещам.
Дама под покрывалом взяла Диану в свои объятия и понесла.
Я не сумею вам сказать, куда именно, — сама Диана не могла об этом вспомнить. Но кажется, что она видела много-много прекрасного, потому что, когда Жоффрета пришла будить ее, она оттолкнула ее рукой и повернулась на другую сторону, чтобы снова продолжать спать и снова грезить; но сон ее переменился. Дама под покрывалом превратилась в доктора, который говорил ей:
— Что мне за дело, любит тебя г-жа Лора или не любит. У нас есть другое дело получше, о котором мы должны заботиться, чем думать о ней!
Потом Диане показалось, что ее постель покрыта картинами, которые были одна другой лучше, и каждый раз, как она видела лицо феи и музы, то она говорила: «А, вот моя мать, я уверена!» Но лицо тотчас же изменялось, и она не могла найти того, которое искала и хотела узнать.
Около девяти часов доктор, предупрежденный Жоффретой, вошел к Диане вместе с ее отцом. У ребенка не было более лихорадки; кризис прошел.
За нею ухаживали целый день и следующую ночь. Через два дня она была совершенно спокойна и по приказанию доктора начала гулять и снова вести беззаботную жизнь.
