— Опа! – первым пришел в себя Крамм. Он цепко ухватил коротышку за плечо. – А ну‑ка постой!
Коротышка дернулся, пытаясь освободиться, но Дони змеей юркнул мимо него и преградил щитом путь к отступлению. Пока коротышка растерянно соображал, что же ему теперь делать, к Дони присоединился и Спик. Убежать теперь он мог только пройдя по преграждавшим дорогу воинам.
— Гном. – тихонько сказала Нарив.
— А похож на человека… – я осмотрел коротышку, который, похоже, решил сдаться на милость судьбы и покорно опустил руки. – И бороды у него нет. Какой гном без бороды?
— Ему – лет тридцать. Если по нашему, то, считай – не больше десяти лет. или ты думаешь, что гномы и рождаются с бородой? – пояснила Нарив и направилась к гному. Я последовал за ней.
— Тебя как звать? – Нарив склонилась над гномом, но потом выпрямилась и, повернувшись ко мне, указала на Крамма. – Скажи ему, пусть отпустит ребенка.
— Бургум. – ответил гном и, насупившись, посмотрел на Нарив. – А вы еще кто такие?
Крамм отпустил Бургума – надо же такое имя, будто в животе бурчит, носить! – и присоединился к Дони и Спику за его спиной.
— Меня зовут Нарив. Если ответишь на вопросы, то мы тебя отпустим.
Тут, расталкивая столпившихся за нашими спинами солдат, прибежал Седой.
— Что тут у вас? Почему остановились?
— Гнома поймали. – пояснил я. – Нарив сейчас расспрашивает его.
— Гнома говоришь… – капитан смерил взглядом Бургума. – Переводи!
— Чем ты здесь занимаешься? – спросила Нарив и глянула на валяющуюся на земле корзину из которой медленно расползались слизни. – Зачем тебе слизни?
— Еда. – коротко пояснил гном, тоже глянув на корзину, и снова спросил. – Кто вы и что вам здесь нужно?
— Пытаемся пройти через горы. – ответила Нарив. – Какой сейчас год?
Гном уставился на нее удивленно и как‑то снисходительно, словно на сумасшедшую.
— Двести третий год от Кары. – медленно ответил он наконец. – Госпожа, с вами все в порядке?
— Что еще за Кара? – пробормотала Нарив. – От Сотворения Мира какой год?
Если мне раньше казалось, что Бургум выглядит удивленным, то я ошибался. Это он только сейчас удивился! По сравнению с его теперешним выражением лица, все прошлое удивление – это словно неяркое мерцание по сравнению с летним полуднем. Интересно, он сможет еще больше выпучить глаза или нет? Бургум, когда понял суть вопроса Нарив, крепко задумался. Вначале он просто стоял, выпучив глаза и разинув рот. А потом, похоже, принялся что‑то подсчитывать в уме, загибая пальцы.
