— Ты знаешь, — начал я, — я тут все время думаю. Может, я уйду.
— Уйдешь откуда?
— Из дому. Может, я уйду из дому.
Таня повернулась и посмотрела на меня:
— И куда ты пойдешь?
— Я еще не знаю. Куда-нибудь подальше отсюда.
— Но что ты будешь делать? — встревожилась Таня. — Я имею в виду, как ты собираешься путешествовать?
— У меня есть кое-какие деньги. Не так чтобы очень много, но, может, будет достаточно для автобусного билета. Или я поеду автостопом, например. Как те ребята, которые путешествуют на север или на юг. Да мне, собственно, все равно.
Она помолчала какое-то время, затем спросила:
— А когда ты собираешься уходить?
— Еще не знаю. Я до конца не решил. Но я не хочу жить больше в этом доме. Я хочу жить в другом месте. Может быть, я встречу каких-нибудь хороших людей, которые захотят взять меня.
— Чет, — сказала Таня, — могу я пойти с тобой? Когда ты решишь уходить, могу я тоже пойти с тобой?
— Я еще не знаю, — ответил я. — Это может быть опасным. Я никогда не уходил никуда раньше из дому. Эрни Гамильтон, тот ездил в летний лагерь.
— Ой, мне все равно. Если ты уйдешь, я хочу уйти с тобой. Хорошо?
— Я должен обдумать это, — проговорил я. — Это все не так просто.
— Я знаю, что это непросто. Но, если ты покинешь свой дом, обещай мне, что я пойду с тобой. Обещай мне, Чет. Поклянись.
— Я должен все обдумать, — повторил я.
После этого мы посидели еще немножко, затем разошлись по домам.
Как я и предполагал, отец работал, заперевшись в своей лаборатории, а мать смотрела свои дурацкие фильмы.
Я поднялся наверх в спальню, закрыл на замок дверь и принялся считать свое богатство. У меня было четыре доллара и шестьдесят семь центов. Я не знал, сколько стоит билет на автобус, но думал, что больше того, чем я располагал. Но если Таня убежит со мной, может быть, она тоже сможет достать немного денег. Было бы просто отлично, если бы мы случайно нашли толстый бумажник с деньгами. Это было бы действительно здорово.
Я хочу сказать вам одну очень важную вещь. Когда я вырасту и женюсь и у меня появится ребенок, я никогда не буду похож на моего отца. Я буду разговаривать с моей женой столько, сколько она захочет. Я буду играть в разные игры с моим ребенком, ходить с ним в кино и ловить рыбу. Я никогда не ходил ловить рыбу. И еще я буду бегать с ним наперегонки и дурачиться.
Я почувствовал, что могу сейчас разреветься, но, конечно же, не стал. Это для Тани нормально плакать: она девчонка. А я не стану. Хныкать могут только девочки и малыши. Хотя однажды я видел, как плакала моя мама. Я вошел к ней в спальню без стука и увидел, что она сидит, скрючившись, на своей кровати и очень сильно плачет. Я не знал из-за чего и поскорее убрался восвояси.
