Непосредственное руководство было сосредоточено в руках Соколова; он сам составлял планы, на очередной заводской рабочий период, сам подбирал линии кровей. Соколов часто бывал на заводе. Часто приезжали в Талый Ключ и главный зоотехник треста, опытный специалист Аркадий Федорович Петров и старший зоотехник Константин Матвеевич Филиппов, старый заслуженный человек, участник русско-японской войны и революции. Оба очень любили породу. Филиппов «специально» вел завод. Очень многое зависело от Караваева – основного исполнителя замыслов Соколова. Если Соколов отвоевал русскую верховую породу для разведения на Урале, то Караваев должен был на практике доказать, что выведенный на Урале русский, скакун не хуже старого. Молодой начкон понимал все трудности этой работы, но они не пугали его. Он часто думал над указаниями Соколова – как их лучше выполнить. Из какой-то книги он выписал для себя правило на всю жизнь: «Лучший способ преодолевать препятствия во всех случаях жизни, как в открытом поле, на скаковом кругу, так и на жизненном пути, это подходить к ним с уверенностью, смелостью и увлечением, а главное – с непреклонной решимостью их преодолеть».
Обнадеживающее начало рождало уверенность, что дело будет доведено до успешного конца. Несколько лет – большой ли срок в коневодстве! – но налицо уже имелись отличные результаты. Ставки жеребят, полученные в 1945 – 1946 годах, отличались высокой породностью, а отдельные экземпляры, как-то: Бедуин (Глобус – Бегония), Отрада (Фундатор – Окраса), Изумрудная (Браслет – Игла), Топаз (Браслет – Тучка), Хабар (Браслет – Хвоя), Ашир (Браслет – Акустика), Оригинал (Фундатор – Окраса) – по своей типичности и яркости форм приближалась к идеалу восстанавливаемой породы.
Только одна Окраса, приведенная из Троицка и ставшая одной из основных кобыл, дала в непродолжительном времени трех хороших жеребят – Отраду, Ореола, Оригинала. Кобыла Октава принесла лучшую кобылку 1946 года Овацию и жеребенка Орфея – 1947 года.
Сын Глобуса и Бегонии, чисто-вороной, как и мать, Бедуин, подрастая, все больше складывался в жеребца правильной русско-верховой породы. Он родился в 1945 году. 20 января 1947 года родился другой сын Бегонии, от Браслета, – Былинник, «второй Браслет». Оба – вороные, оба – почти без недостатков, в обоих – сто процентов русско-верховых кровей.
А что стоила победа на скачках в Москве!
Глядя на это подрастающее поколение, уральцы еще и еще раз убеждались, что избранное направление в работе правильно, что все идет так, как надо, как должно быть. К этой мысли приходил Соколов; с этой мыслью, усталый, после дня, проведенного в конюшнях, левадах, на пастбище, где гуляли матки с жеребятами, возвращался домой Караваев. Серый крапчатый пойнтер Айва встречала его у порога; на стене, окаменев в позе, какую придал ему художник, молчал Ашонок. Караваев подходил и подолгу смотрел на него. Сын Свирепого 2-го и Досужей и через полтораста лет после своего рождения (он родился в 1808 году) был все так же полон силы и сдерживаемой энергии; на него никогда не надоедало смотреть. Конь косил свирепым глазом и молча словно напоминал Караваеву о важности дела, которому тот посвятил себя. Он был очень хорош, всегда хорош! – этот хищно изогнутый вороной конь с поднятой ногой, хотя он и не мог спрыгнуть со стены, чтобы пуститься, в галоп.
