Мне не разрешили посетить больную. Примерно в это время, когда жизнь мисс Хойет висела на волоске, на сцене снова появился Санчес. Снова портье сообщил, что ко мне приходил человек, но на этот раз я догадывался, кто это мог быть.
Я послал Санчесу записку с просьбой зайти в мою комнату. Он появился через несколько минут со своей неразлучной кожаной сумкой, на которую я со страхом посмотрел. Что в ней? Не знаю, поверите ли, может быть, такова человеческая природа, но я был рад этому визиту. В конце концов, это был последний акт драмы, которую я уже больше не мог переносить. Ее нужно было играть, и я очень хотел увидеть, как падает последний занавес. Санчес, не здороваясь, открыл кожаную сумку и нежно, что контрастировало с его грубой внешностью, стал разворачивать шелковую материю, в которую была завернута тсантса.
Я посмотрел на нее. Я был шокирован, настолько это отличалось от того, что я представлял. Не знаю, почему, но я думал, что увижу голову белого человека с волосами цвета ореха, которая будет гармонировать с синевой бритого подбородка и бледной желтоватой кожей лица. Но у этой тсантсы были светлые удивительно красивые шелковистые волосы, которые колыхались при малейшем движении головы, как будто они принадлежали живому телу.
Цвет лица был молочно-белый, и на курносом носу — веснушки.
У меня было впечатление, что мне предложили тсантсу, сделанную из головы юноши, студента или даже старшеклассника.
Я отказался потрогать эту часть трупа (как я мысленно называл ее) и попросил Санчеса завернуть ее снова в шелковую материю.
Но даже тогда, когда тсантса была закрыта, я постоянно чувствовал, что это не антикварная вещь, а что-то изготовленное недавно, уж слишком молодым и современным было лицо жертвы. Дальнейшее поведение Санчеса укрепило мое впечатление.
— Сожалею, — сказал он, — что не могу взять с вас только 100 тысяч песо. Нужно было многих заставить молчать и очень нелегко было заставить молчать тсантсу. Совесть очень дорого стоит. Итак, вы должны мне двести тысяч монет.
Санчес был мне так омерзителен (как и я сам себе), что любая сумма устроила бы меня, лишь бы поскорее избавиться от него. Я немедленно, без возражений дал ему чек на ту сумму, которую он требовал.
Санчес ушел, оставив на столе предмет, завернутый в шелк.
Когда я убирал ужасную тсантсу в шкаф, дверь снова открылась.
— Послушайте, — сказал Санчес, — если Национальный банк спросит, за что я получил этот чек, скажите за драгоценный камень.
