— Как живо князь все это помнит! — заметил полковник Роткирх.
— Еще бы мне не помнить! — отвечал князь. — Я часто бывал здесь еще до устройства железной дороги и через Ноллендорф проезжал из Дрездена или уезжал в Дрезден.
— Однако же, — возразил Роткирх, — память местностей и памятование отличительных очертаний каждой местности все-таки составляют особую способность или дарование. Я знавал и знаю много людей, которые могли бы сто раз спуститься по Ноллендорфскому спуску и не помнить общего вида с перевала.
— И я таких знаю немало, — сказал князь, — но мне помнить местности нетрудно, потому что я в душе пейзажист и в особенности люблю горы, притом горы всех родов, кроме меловых и песчаных. Снежным я поклоняюсь; зеленеющие и скалисто-лесистые меня радуют. Я как-то дышу, чувствую и думаю иначе, когда их вижу. Мне часто приходит на мысль, что горные местности нечто вроде избранников на земном шаре. На выгнутых частях поверхности более пространства, в общем итоге, чем на плоских, и почти пропорционально более исторических наслоений и преданий. Сравните историю гористых стран с историей негористых.
— Ломбардия и римская Кампанья не бедны историей, — заметил Василий Михайлович.
— Да, — отвечал князь, — но Ломбардия лежит у подошвы Альп и, собственно, не что иное, как широкая долина между Альпами и Апеннинами, а вся римская история творилась на его семи холмах, в виду Сабинских гор.
— Во всяком случае, князь прав относительно Богемии, — заметил Роткирх. — Здесь почти на каждом шагу исторические воспоминания. Наша вчерашняя поездка тому примером. Дни 17 и 18 августа 1813 года — такие дни, которые оставили неизгладимый след в судьбах Европы.
— Без сомнения, — сказал князь Астралов. — Я часто слышал рассказ об этих двух днях от моего отца, который был участником всего боя у Пристена в первый день и под Кульмом — во второй. Вчера, вероятно, вы подробно обозрели эти местности, полковник, и между прочим могли убедиться, что при нынешнем вооружении войск все битвы между Петерсвальдом и Пристеном были бы невозможны.
— Конечно, — отвечал Роткирх, — мы с Анатолием Васильевичем посетили почти все главные пункты, о которых упоминается при описании хода сражения, и до поездки я еще перечитал статьи о нем в книгах Данилевского и Лабома. Но признайтесь, князь, что было бы жаль невозможности Кульмского дела. Подвиг 1-й гвардейской дивизии 17 числа — исторический подвиг.
— Подвиги корпуса принца Евгения Виртембергского, который вынес на себе первые натиски генерала Вандамма, — заметил князь, — и распорядительность самого принца Евгения в эти критические дни также заслуживают всегдашней памяти.
