На одной из скамей, под тенью широко раскинувшей ветви липы, сидели Василий Михайлович Леонин и недавно приехавший из Петербурга полковник генерального штаба Роткирх, и к этой скамье направился, завидя их, один из старейших и самых постоянных русских посетителей Теплица, князь Астралов. Князь долго состоял в военной службе и в ней занимал видные должности, но, почувствовав, что годы и слабевшее здоровье не позволяли исполнять лежавшие на нем обязанности с прежним успехом, вышел в отставку и с тех пор почти постоянно жил за границей, проводя зимы между Парижем и Ниццой, а летние месяцы — большей частью на германских водах или в Швейцарии. Его все знали в Теплице, и вообще достаточно было его раз увидеть, чтобы его своеобразная наружность оставила в памяти прочный след. Высокий ростом, с длинной седой бородой, выразительными чертами лица и замечательной в его лета твердостью и скоростью поступи, он, кроме того, и некоторыми особенностями своего костюма останавливал на себе внимание. К этим особенностям принадлежали светлые штиблеты и шляпы двух видов с отменно широкими полями — соломенная, употреблявшаяся в солнечные дни, и сменявшая в ненастное время калабрийская, вроде той, в которой обыкновенно путешествует знаменитый германский канцлер.
— Здравствуйте, Василий Михайлович, — сказал приветливо князь, подойдя к Леонину. — Как вам сегодня? Вас что-то не видно было утром… Не устали ли вы от вчерашней поездки?
Полковник Роткирх встал и почти вытянулся, как будто бы на плечах князя ему виделись прежние беззвездные погоны. Князь подал ему руку и попросил не беспокоиться.
— Я сегодня утром несколько опоздал, — отвечал Василий Михайлович. — После вчерашней поездки хотелось поотдохнуть; не то чтобы я устал, а, так сказать, из предосторожности.
— Надеюсь, что вы остались довольны поездкой, — продолжал князь, придвинув сподручно стоявший плетеный стул и садясь. — Погода была прекрасная.
— Великолепная, — сказал Леонин. — Я, конечно, почти не ходил, предоставив подробный осмотр трех памятников и разных деталей местности полковнику и моему сыну; но меня почти везде провозили неподалеку от них, и мы все вместе доехали до Ноллендорфского перевала.
— Вид оттуда, — сказал князь, — один из самых живописных в Богемии, где их вообще много. И картина, и рамка пленяют глаза. У ног ваших — зеленеющая в разных оттенках долина; за ней и Теплицем — стена Миттельгебирга; вправо — уходящая вдаль одна за другой вершины Эрцгебирга; а влево — лесистые холмы и открытый вид до Тешена и долины Эльбы.
