— С большим удовольствием слышал я, — сказал Сокольский, — что Борис Алексеевич решительно отклонил предложение продать свое имение. Тот, кто к нему с этим предложением являлся, конечно, имел в виду уничтожить прекрасный бор, которому имение обязано своим названием.
— Покупщиков было несколько, — заметил Суздальцев.
— Да, но я думаю, — продолжал Сокольский, — что двое других только были подосланы главным, который не желал выступить первым и с расчетом надбавил против них цену.
— А кто был последним? — спросил Суздальцев.
— Некто Болотин из Белорецка, — отвечал Печерин. — Он приезжал ко мне из Васильевского на другой день после нашей поездки в Сизую деревню. Я был не в духе, довольно сухо его принял и наотрез отказался от всяких переговоров о Черном Боре.
— О Болотине, — сказал Суздальцев, — я знаю только то, что он по всем делам сподручник Сербина и Пичугина. Кстати, о Пичугине. Он продолжает хлопотать о высылке того бедного старика, который был ходатаем за соседних крестьян по делу о какой-то им будто принадлежащей пустоши.
— Вероятно, он в этом успеет, — сказал Сокольский. — Не знаю подробностей дела, но слышал, что Пичугин его представляет в весьма невыгодном виде.
Вечером, по возвращении из Липок, Печерин тотчас потребовал к себе Кондратия.
— Что же ты скажешь мне? — спросил Печерин. — Видел Василису и узнал, в чем дело?
— Василису я видел, — отвечал Кондратий, — и что она знает, то я узнал; но и она более догадывается, чем знает.
— Не случилось ли там что-нибудь?
— Если случилось, то случилось только то, что давно могло бы случиться. Василиса говорит, однако же, что дело пока темное. Там есть, как вы знаете, приживалка в доме, будто родственница Степану Петровичу; она второе лето гостит в Васильевском. Степан Петрович за ней ухаживает. Все люди о том знают, а Степан Петрович воображает, что не знают и будто Анна Федоровна не знает. Все люди терпеть не могут этой приживалки. Ее зовут Прасковьей Семеновной. Из-за нее что-то неладное и вышло.
— Да что же неладное?
— Этого Василиса порядком не знает. Она только сказала мне, что на другой или третий день после того как я был у нее, чтобы переговорить о Сизой деревне, в Васильевское приезжал тот самый господин Болотин, который и у вас был, и что когда он уехал, то произошла какая-то ссора между Степаном Петровичем и Прасковьей Семеновной; а потом были какие-то переговоры между Прасковьей Семеновной и Верой Степановной и между Верой Степановной и отцом; и Прасковья Семеновна уехала в Белорецк, а дня два спустя и сам Степан Петрович туда уехал. Анна Федоровна и Вера Степановна плакали; но почему плакали, Василиса не знает.
