— Зачем ты все это говоришь? — оборвал его Хобоцел.
— Затем, что ее тоже следует взять на партийный учет, — стоял на своем слесарь. — Катерина Васильевна — русская, коммунистка. Ей можно доверить любое задание. Правда, она и сейчас…
— Ожидает третьего, так, что ли? — договорил за него кельнер.
— В скором времени. — Гаврилэ не расслышал иронии в словах Тудораке. — Что же касается вас, товарищи, то я уже сказал… Подозреваю, что большинство из вас — холостяки. Это нехорошо, нет, нет. Нужно жениться, завести детей… Семенная жизнь — это…
— Угу, угу, — снова подхватил Тудораке послушным, податливым, как у ребенка, тоном. — Жена у него! Отец семейства! Ты лучше не увиливай, говори напрямик, что на уме!
Похоже, в эту минуту все забыли о Сыргие, он же внимательно слушал каждого, одновременно откусывая от куска хлеба, который сунул ему в руку Илие.
Кику поднялся на ноги.
— Значит, так! — решительно проговорил он. — Будем решать. Каково твое мнение, Тудораке? Ты за или против? Только покороче, без лишних слов!
Кельнер поднялся в своем углу — он даже не сидел, а полулежал на мешках, и, щурясь на подслеповатый огонек фонаря, уставился на Кику, будто доселе не успел его разглядеть. Как и следовало ожидать, тот ни капельки не изменился: та же щуплая фигура, аккуратно причесанная проволока волос. Неширокой скобой усы — чтоб казаться солиднее. Ему бы не казаться — в самом деле стать таким! Посмотрите только, как небрежно ведет собрание, которое сам же, по своей инициативе, созвал!
Пекарь меж тем отодвинул заслонку печи, вынул каравай хлеба, только что поспевшего, протер его с исподу, и положил остывать на противень.
— Что касается меня, то я доверяю Волоху, — кельнер легонько поклонился в сторону ответственного, и каждому в подвале стали видны ослепительно белые манжеты на его рубахе. — Главное в том, чтоб ты, Волох, сам верил в себя. Иначе все развалится. Это во-первых… А во–вторых: когда положите зубы НО полку, или будете замерзать, не зная, где переночевать, не стесняйтесь — ресторан в вашем распоряжении. Мое слово — железо. Конспирация? И это учтено. Там у нас имеется небольшой зал, где обслуживают только избранных, с особыми заслугами. А вы в свою очередь не забудьте при случае использовать меня в настоящем деле.
Потом заговорил Кику:
— Не обижайся, Сыргие, — все, что накипело па душе, скажу прямо в лицо. Дипломатом никогда не был, манжеток, как у Тудораке, не ношу…
— Каких манжеток, артист? Они бывают у женщин!.
