Но вот наконец все преграды позади, и они снова один на один.
— Значит, спим, Сыргие? Как турецкий паша, развалился на мягких подушках и даже не захотел раздеться! Но что будет со складкой на б–б–брюках? — Как ни старался Илие говорить плавно, ему все же порой не удавалось справиться с заиканием.
Заметив, что шутка не подействовала и хозяин не отвечает, Илие понял, что начал разговор не в том тоне. Однако не смог сразу переключиться на серьезные темы.
— Послушай, мрачная личность, кладу голову под топор, что с тех пор, как мы не виделись, — а прошло четыре дня! — ты ни разу не наводил блеск на ботинки.
Волох заставил себя подняться с постели. Он был желтый, взъерошенный, мрачный. Рассеянно стал бродить по комнате, пытаясь отыскать что‑то, не то гребешок, не то полотенце.
— Похоже, у тебя во рту сегодня и просфоры не было? — хлопнул себя по губам пекарь.
— Какой еще просфоры?
— Разве не знаешь, безбожник? Ха–ха–ха! — Он рассмеялся, однако тут же резко оборвал смех и озабоченно спросил: — Послушай, Сыргие, ты не помнишь фамилии генерала, который разбил немцев под Курском? Вертится в голове, а па язык не идет.
— Ватутин.
— Вот, вот — Ватутин! — обрадовался пекарь, — Ватутин… Фамилия — как будто из нашего молдавского языка: по–русски «бить», по–нашему — «бате». Правильно говорю, правильно — разбил их в полном молдавском смысле слова! А у тех, зигфридов, было две тысячи семьсот танков, две тысячи самолетов, шесть тысяч орудий… Верные подсчеты?
— В общем, верные, но почему ты их вспомнил? — с недоумением проговорил Волох.
— Просто так. Ты же сам сообщал эти цифры, теперь захотелось проверить, крепко ли засели в голове. Ну, да ладно, — переменил он тему разговора, — скажи лучше, который час?
— Тебе крайне необходимо это знать? — сухо проговорил тот, отлично понимая намек Кику. И все же посмотрел на часы, посмотрел и, не желая того, вздрогнул. — Около шести, устраивает? Спешишь на аудиенцию к начальнику военной пекарни? К своему любимому плутоньеру?
— Да, устраивает. Да, спешу. На аудиенцию. — Кику, по всей видимости, великолепно умел поддерживать светский разговор. — Не только на аудиенцию. Собирайся, опаздываем!
— Это еще куда?
— Без капризов, товарищ ответственный, у меня в печи сидит хлеб. Как бы не сгорел, тогда не миновать плутоньеру тюрьмы. Но зачем оставаться без начальства, к которому ты же сам меня и сосватал? Я забежал всего на несколько минут. За тобой. Давай, давай, завязывай шнурки на ботинках. Нужно успеть к семи…
