– Недурно, – улыбнулся префект. – Бросить Италию, когда освободитель ее уже здесь! Знай, что эту войну, которую ты проклинаешь, вызвал я.
– А кто прекратит ее? Кто освободит нас от этих освободителей? – спросил Юлий.
– Я же, – спокойно и величественно ответил Цетег. – И ты, мой сын, должен помочь мне в этом. Да, Юлий, твой воспитатель, которого ты так холодно порицаешь, лелеет мечту, которой посвятил себя. Даруй последнюю радость моей одинокой жизни: будь моим товарищем в этой борьбе и наследником моей победы. Дело идет о Риме, о свободе, могуществе! Юноша, неужели эти слова не трогают тебя? Подумай, – все с большей горячностью продолжал он, – подумай: готы и византийцы, – я их ненавижу, как и ты, – погубят друг друга, и на развалинах их могущества поднимется Италия, Рим, в прежнем блеске. Повелитель Рима снова будет властвовать над востоком и западом, восстанет новое всемирное государство, более великое, чем древнее.
– И повелителем этого государства будет Цетег, – прервал Юлий.
– Да, Цетег, а после него Юлий Монтан. Юноша, ты – не человек, если тебя не прельщает подобная цель.
– Цель высока, как звезды, но путь к ней не прямой, – ответил Юлий. – Если бы этот путь был прям, – клянусь, я боролся бы рядом с тобой. Действуй открыто: созови римскую молодежь, веди их в битву против варваров, против тиранов, – и я стану подле тебя.
– Глупец, да разве же ты не видишь, что так повести дело невозможно! – вскричал Цетег.
– Поэтому и недостижима твоя цель. Отец, позволь мне говорить прямо, я для этого и пришел. О если бы мне удалось отозвать тебя с этого пути лжи и хитрости, который может привести только к гибели! Ведь все, что было ужасного в это последнее время, – смерть Аталариха, Камиллы, Амаласвинты, высадка византийцев – все это люди связывает с твоим именем. Скажи мне прямо, правда ли это?
– Мальчишка! Ты вздумал исповедовать меня? Неужели ты думаешь, что мировая история создается из роз и лилий? Великие дела требуют иногда крупных жертв, и только мелкие людишки считают их преступлениями.
– Нет! – вскричал Юлий. – Будь проклята цель, к которой ведут преступления! Наши дороги расходятся.
– Юлий, не уходи! Ты отталкиваешь то, что не предлагалось еще ни одному смертному! Будь мне сыном, ради которого я буду бороться и которому мог бы оставить наследство моей жизни.
– Нет, это наследство обросло ложью, залито кровью. Никогда не приму его. Я ухожу чтобы твой образ не омрачился еще более в моих глазах. Но об одном молю тебя: когда наступит день, – а он наверно наступит, – когда тебе опротивеет вся эта ложь и даже сама цель, требующая ее, позови тогда меня. Я возвращусь, где бы я ни был, и освобожу тебя от этой власти дьявола хотя бы ценою своей жизни.
