— Милочка, пожалуйста, справку: есть на нашем предприятии хоть один живой человек?
— Нет, живых людей больше нет, — отозвался механический голос электронной секретарши.
— Вот видите, нету! — Главный инженер потер ладонью свой голый затылок. — Нету, и неоткуда им взяться. Так что придется вам!..
— Вы с ума сошли, — сказал Петр Сергеевич. Он заметно накалился. — То, что мы до сих пор отправляли к вам на работу людей, лишая их законного отпуска, в общем-то, с нарушениями, совершенно не дает вам права на меня орать.
— Да, — согласился главный инженер. — Вы правы. — Взгляд его остановился на Кромвеле. Птичка оседлала пепельницу и клевала неизвестно кем насыпанные туда семечки. — А робота вы напрасно разбили — достаточно было программу сменить. И не нужно мне рассказывать, что он вчера в кафе ценный экспонат разбил и столы двигал. Робот есть робот, у нас здесь нет романтики, у нас производство, у нас крепы не работают!
Машину вел теперь Петр Сергеевич. Он был раздосадован. Сначала он много говорил, а потом надолго замолчал. В отсутствие мертвецов мы с отцом развалились на заднем сиденье. Теперь в машине дышалось легче.
— …К чертям ученый совет! В лабораторию я сегодня тоже никак не попадаю! — опять перечислял Петр Сергеевич. — Там же теперь ремонта на сто миллионов. Ну хорошо, люди есть, материалы есть… Но где это есть? Придется с жилищного строительства снимать. Вы представляете, какой это скандал?!
— Погодите, погодите, — перебил его отец. — Ведь сгорело здание, уничтожено целое здание в городе. По вашей собственной логике, сверхсистема разрушена!..
— Кабы так просто. — Голос Петра Сергеевича вдруг оказался усталым, и мне сделалось его жаль. — Кто здание поджег? Крепы. Да и не сносили, а подожгли. Вот если бы его бульдозером, да за рулем живой бульдозерист сидел, вот тогда!.. Да и то неизвестно… мы же не знаем на самом деле, что получится, если теперь ломать… В самом начале, пятьсот лет назад, там понятно: снесли — и все, точка. Но попробуй докопайся теперь до этого начала! В общем, так. — Одной рукой он вел машину, а другой разворачивал на сиденье карту города. — Едем на телефонную станцию, потом на фабрику игрушек. И все — остальное вы как-нибудь сами.
«Крепы, — думал я. — Ведь они называют так и Анну, и полосатого Тима. И Эльвира у них — тоже креп… Как они их ненавидят! Петр Сергеевич и слова этого спокойно сказать не может… Правда, вчера… Да, это было вчера… — Я почти увидел, вспомнил квас, вытекающий из расколотой бочки, окровавленную голову старухи… — Так ведь тоже нельзя! Но я все равно их люблю — и Эльвиру, и Анну… Я их люблю, потому что они красивые и добрые. А если они красивые и добрые, то поступают правильно. Просто я еще маленький и чего-то не понимаю».
