На светофорах Тим морщился, когда горел красный, и широко улыбался, когда светил зеленый.
«Простой человек, без вывертов, — думал я. — Вырасту, попробую устроиться работать на грузовике!»
Машина сделала уже полный круг по городу, я даже попытался пересчитать статуи по краю аллеи. И немножко заскучал, потому что опять приехали почти к самому дому.
— А где же дело? — спросил я. — Ты дело обещал!
Полосатый Тим ответил не сразу, но ответил очень весело:
— Нужно дело — сделаем дело!
— Когда? — спросил я.
— Сейчас! Ты сегодня квас пил?
— Ну, пил.
— А как ты думаешь, если продавщица кваса состарится и работать больше не сможет и ты никогда больше не сможешь попить кваса из этой бочки, — приятно это?
— Ясное дело, неприятно.
Я догадался уже, куда он клонит, и хотел попросить, чтобы меня выпустили из машины. Если Алику нравится такое дело, пусть он в нем и участвует, а я не хочу!
Мелькнула мокрая мощенка, мелькнул знакомый угол дома, вот здесь утром догнала меня Анна.
Тим крутанул руль, и прямо перед нами за поворотом, немного внизу, будто выпрыгнула навстречу квасная бочка. Разбитое стекло, крик… Скрежет тормозов…
Я увидел, как растекается по трещинам квас. Отброшенная ударом старуха-продавщица лежала в стороне на асфальте.
— Не получилось, — посетовал Тим. — Но сгодится — все равно она долго не протянет. Через два месяца снова квасом торговать будет, и это уже навсегда.
— Мне это не нравится, — сказал я и выполз из машины.
— Но он же прав, — возразил Алик. — Олег, ты чего?! Тимушка же прав.
До самой ночи, до темноты, мы смазывали мотор из больших железных масленок и подвинчивали какие-то гайки. Тим улыбался, и Алик так улыбался в ответ, что мне тоже захотелось улыбнуться.
Потом я пошел домой. В холодильнике за это время появилась еда, я подогрел себе ужин, поел и лег спать.
Утром разбудил телефонный звонок. Голос у матери был сухой и злой.
— Ну вот что, сын, — сказала она. — Сегодня ты встречаешься со своим отцом. И не возражай. Не бойся, я буду рядом.
— Доброе утро, мама, — сонно ответил я, но она уже повесила трубку.
В школе ни с кем не хотелось говорить. Сначала я решил, что просто хочу все обдумать и взвесить, но потом, к третьему уроку, понял, что и думать об этом не хочу. А во время последнего урока в окно тихо стукнул камушек.
Я выглянул. Внизу, у самой стены школы, стоит красный микроавтобус. А на крыше его, скрестив ноги, сидит Эльвира. Она посмотрела на меня и подмигнула. Веревка кольцом лежала рядом с ней. Эльвира помахала рукой:
