Преодолев минутный страх, я вышла на кухню. Осмотрелась. С того момента, как я сварила здесь кофе, ничего не переменилось. Даже джезва была еще горячей.
На жестяном карнизе снаружи сидел воробей, кажется, тот же самый. Впрочем, нет, теперь он был нормального серого цвета, и клюв его вовсе не отливал металлом. Деревянно стукнул гром, и все за окном слегка озарила молния. Воробей ударил клювом в стекло — раз, еще раз. Это он издавал напугавшие меня звуки.
— Кыш! — неуверенно сказала я и махнула рукой. — Кыш!
Птица вздрогнула — будто поняла. Посмотрела сквозь стекло и, неестественно дернув крылом, провалилась вниз. Не взлетела, а именно провалилась — канула под металлический обрез карниза.
Я неподвижно стояла посреди кухни, и во мне волной поднимался ужас. Опять молния, гром. Я смотрела в окно. Все напряглось, но дождя не было. За стеклами медленно сгущался мрак. С улицы принесло обрывок фразы:
— Дурак! Зонтик, зонтик открой — намокнем!..
Эта фраза царапнула мой слух. Мне почему-то захотелось туда, на улицу, прижаться к кому-то, как в молодости, умещаясь под одним зонтиком. И в ту же секунду совсем рядом раздался механический звук непонятного происхождения. С таким звуком работают некоторые машины. Я смотрела в окно, в надвигающуюся грозу, а сквозь стекло на меня смотрела женщина. С некоторой задержкой я вспомнила, что здесь пятый этаж, и зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть.
На меня смотрели черные масляные глаза. Волосы у женщины были жирные, плотно зачесанные назад. Поднятый воротник застегнут на мелкие пуговички. В следующем всплеске молнии я увидела, что через плечо ее перекинута такая же масляная, поблескивающая черным веревка. Я отступила, сделала шаг назад. Странное лицо расплющивалось, все сильнее прижимаясь к стеклу. Продолжалось все это какую-то долю секунды. Наверное, я закричала. Рука, обтянутая узким черным рукавом, прошла сквозь стекло, и ухватилась за край подоконника. Я в ужасе уставилась на длинные сухие пальцы с коротко остриженными грязными ногтями. Было понятно, что еще усилие — и женщина выдавит лицом стекло. Легко проникла внутрь только рука. Там, где она проходила, образовались натеки, похожие на оплавленный полиэтилен. Женщина улыбнулась, у нее были чистые белые зубы. Казалось, она пытается что-то сказать.
В следующую секунду все скрылось за дрожащей, воющей пеленой дождя — даже окна города. Водяной вихрь яростно ударил в стекло. Вода с неба хлынула сплошным, непрерывным потоком. Я шагнула к окну и тронула пальцем то место, где только что была рука, желая убедить себя, что это всего лишь видение, образ, вырванный из подсознания мгновенной вспышкой молнии. Но на стекле осталась неровность, как бы тепловатый натек, а на подоконнике — грязный угольный след.
