И ты разрешал мне впадать с тобой в детство, болтать о глупостях и смеяться. И мы были там, далеко от них всех. И мы друг за друга стояли бы горой. И как же это всё могло разрушиться? Наше отношения друг к другу, наши минуты, которые мы проводили вместе. Ведь ничего вокруг не оставалось, когда мы были вдвоём.
И с тобой единственным я была полностью сама собой, могла тебе целиком открыться, отдать тебе всю себя.
И просто слов нет, чтобы всё выразить. Я каждое утро просыпаюсь с мыслями о тебе, каждую чёртову ночь засыпаю с мыслями о тебе. И мне страшно, я боюсь не вылечиться никогда.
Я знаю, что ты вернёшься, не знаю лишь срока. А может ты и не уходил? Ты просто решил подумать, малыш. Ты испугался, что я тебя могу бросить, испугался боли. Но я никогда не смогу причинить тебе боль.
Это наша одиссея, мы можем наслаждаться этим постоянно. Главное — хотеть. Строить жизнь так, как мы хотим, потому что мы вместе. И прощу тебе ту, нелепую шутку про кольца, обещаю.
Я буду читать тебе до рассвета свои стихи. Ты будешь бурчать и говорить, что хочешь спать, что я тебе опять мешаю. И я совсем не буду обижаться. И когда во сне ты повернёшься ко мне спиной, я прижмусь к тебе ещё сильнее.
Всё это только для тебя.
И ты увидишь, как всё изменится. Честно-честно. Ангелы должны быть вместе.
* * *
Стоило прожить четыре долгих месяца, написать немало текстов неврастенического содержания во имя или же ради завершения мысли, идеи текста, полноценного, пусть небольшого по объему. Но теперь я готова пережить всё с начала до звонкого разрыва того помешательства, называемого любовью, чтобы вспомнить и оставить это на бумаге. Да простит меня Набоков за вольный пересказ сказанной его Гумбертом фразы. Теперь я понимаю, почему все стихи, песни, произведения, картины, скульптуры посвящают этому слову на букву л. Любовь нельзя объяснить.
Я расскажу о тебе всем, ты — моё всё. Здесь я не скрою ничего. Пусть бумага запомнит это, расскажет об этом другим, пусть кто-то заплачет, а кто-то рассмеётся. Неважно. Главное то, что бумага — единственная из возможных вечностей, в которой мы навсегда останемся с тобой вместе.
Вся беззаботность во мне, вся моя наглость и сумасбродство не стоили и капельки твоей искренности. Такая восемнадцатилетняя искренность, от которой я потеряла голову сразу.
И мы встретились снова, ты постоянно держал меня за руку, а я не хотела, чтобы ты её отпускал.
Моя короткая японская юбка и десяток маек, затуманенное сознание и тёмные очки ждали твоего звонка.
