Алиса проснулась.
* * *
— Кай, — его мама, такая молодая и красивая, вроде бы понимающая, погладила его по голове.
Я всегда думал, как это для матери иметь такого красивого сына, каково это? Что она чувствует — гордость или невероятную любовь?
Было утро, осеннее, но совершенно морозное. Кай слегка приоткрыл глаза и как-то сдвинулся в сторону.
— Кай, дорогой мой, ты так сладко спал, — она присела на постель, её каштановые волосы спадали на глаза.
— Да, даже не разделся, — он подёргал футболку, смятую на животе.
— Ты был вчера в университете?
— Нет, на днях появлюсь.
— И тренировки забросил, что случилось? Не хочешь поговорить? Как твоя жизнь, мальчик мой?
— Жизнь — дерьмо, — Кай рассмеялся.
— Да уж, ты что-то употребляешь, Кай? Скажи, я помогу тебе, я просто ничего не понимаю, — мама начинала говорить лишнее, сама, смущаясь от этого, она осознавала, что её сын всё понимает, оба друг другу сейчас соврут. Он скажет, что всё в порядке, а она, что может помочь.
— Ой, мам, всё, я пойду искупаюсь, — резко встал с кровати.
— А что с твоими вещами? Ты увлёкся домашней выпечкой?
— Ну да, — он улыбнулся и ушёл в ванную.
Мама подошла к окну, на улице светило солнце, оно так грело через стекло, казалось — на улице сейчас очень тепло. И на душе становилось так же. Она вспоминала, как гуляла по этой улице с Каем, когда он был совсем маленьким, как блестели на солнце его светло-русые волосы, как он обрадовался и удивился, когда увидел впервые божью коровку. И тогда она тоже увидела её впервые, с ним всё было новым и таким радостным. Она пыталась оградить его от всего злого. И она радовалась тому, чему радуется он. Только с Каем она могла не прятать в себя чувства и эмоции, от этого искреннего малыша можно было ничего не скрывать. Он никогда меня не обманет, — думала она.
* * *
Кирилл и Шалу радовались утреннему сексу, который по обоюдному желанию бывал у них нечасто. Они кувыркались под мягким белым одеялом, и Шалу словно сливалась с этой белизной, она постоянно поправляла свои густые волосы и сонно улыбалась.
— Детка, возьми его в ротик.
— Ну, Кирилл, вечно ты всё портишь, мы можем хотя бы иногда без этого?
— Ну, пожалуйста, — он крепко сжал её бёдра.
— Только недолго! — Шалу улыбнулась.
Кирилл засопел, когда она провела языком вокруг его пупка. Ей безумно нравилось доводить его до исступления. Она делала всё нежно, медленно продвигая в рот, а потом обратно, сжимая сильно пальцами его член. Она чувствовала, что скоро он кончит, когда он вдруг сказал:
