Подполковник отрицательно покачал головой:
— Нет, Николай Алексеевич, не пронесло. Я в ходе обследования узнал бы то, что услышал от вас.
— И мне, конечно, теперь ни капли спиртного, ни затяжки сигареты?
— Как врач я должен сказать, что спиртное и никотин вреден для любого организма, но вы же все равно не послушаете меня?
— Само собой. Это что ж за жизнь, не пить, не курить, да еще, может, баб не трогать? Да лучше застрелиться к черту!
— Вот и я о том же. Старайтесь во всем знать меру. Приступы, если, конечно, они не начнут ежедневно преследовать вас, пережить можно. В остальном организм скоро восстановится, и вы будете вполне физически полноценным человеком.
Есипов спросил:
— Почему же тогда меня из армии увольнять надо? Если все совсем скоро восстановится?
— А вот это спросите у комиссии. У меня просто нет времени продолжать беседу, впереди две операции.
Начальник отделения поднялся и, пожелав всем скорейшего выздоровления, покинул палату, оставив Есипова лежать на казенной постели. И мысли офицера были мрачные.
Майора перевели в травматологическое отделение, где он находился еще месяц. По истечении которого врачебная комиссия вынесла свой вердикт — признать Николая не годным к строевой службе в мирное время, другими словами, его комиссовали, признав инвалидом II группы. Есипов к этому времени уже свободно передвигался на костылях, и, по большому счету, в окружном госпитале ему делать было нечего. Следовало убыть на подмосковную базу антитеррористической службы для оформления всех положенных при увольнении в запас документов. Вот только как это практически осуществить? Необходимо связаться с отрядом. Но Калинин опередил действия бывшего уже командира штурмовой группы специального назначения, утром понедельника 22 сентября прибыв в госпиталь. Полковник нашел подчиненного в курилке. Есипов сидел на скамейке один и не заметил, как с тыла к нему подошел командир отряда. Только услышал:
— Ну, здравствуй, бродяга!
Майор резко обернулся:
— Александр Иванович? Вот кого не ждал. А ведь сам хотел сегодня попытаться связаться с отрядом.
— Почему попытаться? Я же тебе рацию оставил. Позывной не изменился!
— Так изъяли у меня рацию! Особист местный! Не положено, мол. Да еще допытывался, откуда у меня импортная станция?
— А ты чего?
— Да послал его на хер — и все! Особисты во всех потенциальных предателей видят, вот только почему-то действительных своих клиентов почти всегда пропускают.
