Разговор кончен. Белобородов морщится.
— Пленных потеряли, трофеи потеряли… Узнали, что из Рождествена нас вышибли и… Вот вам война нервов. Вы у него в тылу, он у вас в тылу, — чьи нервы выдержат? Сидельников, как у тебя нервы?
— Выдержат, товарищ генерал.
— Уверен?
Юношеское лицо Сидельникова вспыхивает.
— Жду приказаний, товарищ генерал.
— Пока иди. Накорми людей. И пусть оружие хорошенько вычистят.
— Есть, товарищ генерал.
Сидельников уходит. У него стремительный, легкий шаг. Генерал смотрит ему вслед.
14.20. Витевский сообщает генералу сведения, поступившие от соседних дивизий.
Сосед слева ведет бой у недалекого села. Противник удерживает село.
— Эх, и они завязли, — невесело говорит Белобородов.
— Да, там тоже церковь, школа… И огонь из бойниц, устроенных в фундаментах.
Витевский продолжает сообщение.
У соседа справа успех: занято село Крюково. Генерал сразу оживляется:
— Вот это отлично. Как заняли, не знаешь?
— Обошли с двух сторон. Противник бросил все и отскочил.
— Что и требовалось доказать! Некоторые головой думают, а другие стену головой ломают. Знаешь, Витевский, кто это другие?
— Не знаю, — неуверенно отвечает Витевский.
— Мы с тобой, дружище, 9-я гвардейская. Группа генерал-майора Белобородова.
Белобородов хохочет.
Я опять изумлен. На фронте тяжело; ни в одном пункте не решена задача; день скоро кончится, мы как будто проигрываем сегодняшний бой, этот, несомненно, исторический наступательный бой на Волоколамском направлении, а Белобородов хохочет. Как можно оставаться веселым, хохотать в такой момент?
Или, может быть, я ошибаюсь? Может быть, Белобородов понимает что-то такое, чего я не вижу и не понимаю?
14.30. Отпустив Витевского, генерал устраивается полулежа на диване и закрывает глаза, подперев рукой большую стриженую голову. Мне опять не ясно, что он — дремлет или думает.
Несколько минут молчания. Потом, не открывая глаз, Белобородов приказывает дежурному телефонисту:
— Позвони во все полки. Узнай, каковы потери.
Телефонист спрашивает:
— Сколько у вас больных сегодня? Сколько уснувших?
Это наивный и прозрачный шифр. Больные — значит раненые, уснувшие — убитые.
Телефонист записывает сообщаемые цифры, но на третьем звонке, вызвав кого-то из новеньких — сто первый или сто второй, внезапно раздражается.
— Тьфу ты! — кричит он. — Уснувших, понимаешь? Ну тебя, с тобой не сговоришься.
— Что там? — произносит Белобородов.
— Я, товарищ генерал, спрашиваю: сколько уснувших, а он мне: «у нас никто не спит». С ним немыслимое дело, товарищ генерал.
