— Долго я был в отключке?
Стэплтон глянул на свои часы.
— Три часа. Тебя не развязывали, чтобы ты ненароком не упал и не разбился.
— Если бы это случилось, я никогда бы не проснулся.
— Ты на свою беду всегда был слишком быстр. Они просто хотели сделать все, как следует. Эти ребята обучены убивать людей, а не оживлять. Поэтому им требовалась помощь специалиста.
Я сильно ущипнул его за руку.
— Эй! — заорал Стэплтон. — Что ты делаешь?
— Проверяю: снишься ты мне или нет.
— С тебя станется. Такие, как ты, могут засунуть таких, как я, в свои дурацкие сны.
— Ты меня даже не поприветствовал, Стэп.
— Заметил?
Вид у него был грустный. Впрочем, веселым он никогда и не был.
— Что я делаю здесь. Что?…
Стэплтон яростным взглядом заставил меня замолчать.
— Говорю я, а ты слушай. Тебе чудом выпал второй шанс, чтобы выпутаться. Вероятность невелика, но она есть. Мне плевать, как ты на это посмотришь. Сейчас я тебе кое-что скажу, а потом уйду. Решение за тобой. Поведешь себя умно либо окажешься в дураках. В любом случае никому, кроме тебя, до этого нет никакого дела.
Он вынул из кожаного кейса пачку документов. Я заинтересовался. Стэплтон, которого я знал до того, как он оставил службу, никогда не носил кейс. Бумаги он возил в полиэтиленовом мешке. Сейчас он отобрал несколько листов, просмотрел их, подал мне и уселся на металлический стул возле окна.
— Подпишешь и можешь уйти отсюда сегодня. Свободен. Это — замечательная сделка. Лучшее, что тебе может выпасть.
Он постарел. Сильно. «Все мы постарели», — подумал я, хотя в те редкие моменты, когда я смотрел в пластиковое зеркало в тюремных душевых, больших перемен я не видел. Тюрьма остановила мои часы во многих отношениях. Когда я сюда попал, мне было двадцать девять, сейчас — пятьдесят два. Остальной мир занимался своими делами, не зная меня, не интересуясь мною, становился старше, в то время как я проходил через все круги предсказуемых эмоций: непонимания, гнева, страха и наконец тупой покорности. Возможно, последнее чувство меня до какой-то степени и сохранило. Стэплтон был на год моложе меня, однако в его некогда черных полосах появились седые пряди. Длинное печальное лицо обрюзгло. Под грустными глазами повисли мешки. Он был примерно моего роста, чуть ниже шести футов, высокий, мускулистый, подтянутый. Иной раз, когда мы дежурили с ним на дороге в полицейской форме, то путали куртки, у нас был один размер. Мне нравился этот человек. Мы работали с ним вместе два года, прежде чем его сделали детективом, и тогда он совсем от нас ушел. Кажется, и он хорошо ко мне относился.
