Вот мы в пути; мои люди были предупреждены, мы приезжаем, нам подают прохладительные напитки. Так как он мне показался утомленным, то я настояла, чтобы он немного отдохнул до ужина. В ожидании я занялась моими приготовлениями. Все скоро было в порядке.
Усталая сама, я не могу однако сомкнуть глаз. Делаю из минут, которые мне остаются, пока он сойдет вниз, возможно лучшее употребление: беседую с тобой. Я сообщаю теперь о моей проделке: немного терпение, и я извещу тебя о ее успехе.
Розиск, 24 сентября 1770 г.
Да, она еще жива, моя Люцила; мои глаза ее видели, мои руки ее касались, я прижимал ее к своей влюбленной груди. Ах! Я чувствую, как возрождаюсь, печали бегут предо мною, воспоминание о несчастиях исчезаете, как тяжелый сон, мое поблекшее от грусти сердце распускается от радости и раскрывается навстречу сладостному впечатлению удовольствия. Как эти первые чувствования живы! Боги! Какая очаровательная дрожь передается по всем моим жилам! Как упоительно потрясена моя душа! Каким потоком сладостной истомы я наводнен!
Остановитесь, остановитесь, восторги счастья, наслаждения скорби! Я слишком слаб: сердце сдает, я бессилю! Силы небесные, помогите мне перенести чувство моего счастия!
Благословенна будь на веки благодетельная рука, приведшая меня на эти смеющиеся берега, на эти луга, где я вновь обрел душевный мир.
Но как она изменилась, моя Люцила! Она — подобна прекрасному цветку, который поблек от зноя солнца, но об утреннем блеске которого все же можно судить даже в его истомленном виде! Прекрасные глаза потеряли блеск, ни рубинов, ни роз на губах и лице, смертная бледность легла повсюду. Скорбь уничтожила крепость, силы, здоровье. Как она слаба! Она томно склонила голову мне на грудь, и, казалось, лишалась последних сил в моих объятиях. Но ее наружность, такая трогательная в своей истоме, вскоре оживится радостью.
Как совершился этот счастливый перевороте? — спросишь ты, дорогой Панин. Позволь на минуту мне успокоиться, и я выясню тебе эту тайну.
Ожидая, когда отец решится выйти из конфедераций, я каждый день ежедневно прогуливался в леску близ Кразилова.
Однажды утром я встретил там молодого человека в мундире, подобном моему.
Его меланхоличный вид поразил меня! Казалось он уклонялся от встреч со мною.
Вот без сомнения, — говорил я себе, какой-либо несчастный, который, подобно мне, приходить сюда предаваться своим грустным мечтам.
Наутро я увидал его снова. Он казался еще более грустным, чем в предыдущий день. Его вид, наружность, возраст, все в нем меня заинтересовало.
